Сволочи

— Полковник Вишневецкий прибыл.

— Сюда! — коротко приказывает Николай Александрович.

Подполковник исчезает, и в кабинете возникает Антон Вячеславович Вишневецкий.

— Сколько лет, сколько зим?! — радушно говорит Николай Александрович и сам идет навстречу Вишневецкому, протягивая ему обе руки.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!

— Антон Вячеславович!.. Ну договорились же еще в прошлый раз — весной!.. Здравствуйте, дорогой мой!..

— Здравствуйте, Николай Александрович. Здравия желаю, товарищи! — говорит всем остальным Вишневецкий.

— Алексей Степанович, вы хозяин — представляйте сами гостей Антону Вячеславовичу, — сказал Николай Александрович наркому Казахстана.

— Знакомьтесь, Антон Вячеславович — это генерал-лейтенант Скрипко Иван Васильевич, зам. командующего авиацией дальнего действия товарища Голованова... — сказал нарком Казахстана.

Вишневецкий и Скрипко пожали друг другу руки.

— А это, — нарком представил человека в мешковатых брюках и «бобочке», — а это — самый главный разработчик той самой идеи, которую вы, Антон Вячеславович возглавили и, надеюсь, осуществили. Михал Михалыч... — Тут нарком запнулся, решил все-таки не называть фамилию и добавил простенько: — ...так сказать. Чайку?

ДИВЕРСИОННАЯ ШКОЛА В ГОРАХ. СОЛНЦЕ. ДЕНЬ

Котька и Тяпа сидели на ступеньках у входа в открытый склад дяди Паши. Каждый лопал большое алма-атинское яблоко.

В глубине склада дядя Паша что-то перекладывал с полки на полку, записывал в толстую инвентарную книгу и ворчал:

— Вот ты, Тяпа, — настоящая сволочь!.. Я, старый человек...

— Ну дядя Паша!.. — фальшиво-возмущенно закричал Тяпа. — Какой же вы «старый»?! Вы чё?! Ну надо же!..

— Заткнись! — рявкнул дядя Паша. — Я, старый человек, должен за тебя, за молодого, здорового кобелька, твой же пистолет чистить! Это на что же похоже, а?! Прошлый раз автомат, гадюка, сдал с таким нагаром в стволе, что удавить тебя мало... Позавчера — пистолет весь в дерьме каком-то!.. Отстрелялся и с глаз долой, да? А если он у тебя в нужный момент заклинит? Что тогда?.. А это может произойти о-о-очень скоро.

— Я больше не буду, — совсем по-детски, но искренне говорит Тяпа. — Чесслово, дядя Паша...

— А все почему? — не может успокоиться дядя Паша. — А все потому, что у тебя вместо совести — «в поле ветер, в жопе дым»...

— Дядя Паша, — прерывает его Котька-художник, — не знаешь, зачем Антона «вниз» вызвали?

— Откуда мне знать!

— Не из-за тех заморочек на аэродроме?

— Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что не из-за тех, темнило?!

— Отлепись! Много будешь знать — не успеешь состариться!

ОПЕРАТИВНЫЙ ОТДЕЛ НКВД КАЗАХСТАНА

Синяя плотная занавеска раздвинута. Это карта Европы за линиями фронтов.

Накурено. Михаил Михайлович в своей нелепой розовой «бобочке» в одной руке держит вместо указки обычный карандаш, а в другой пиалу. Прихлебывает чай и говорит:

— База называется «Гефлюгельхоф» — «Птичий двор». И этот «двор» нафарширован самым совершенным радио— и локационным оборудованием воздушного наблюдения, обнаружения, наведения и связи. И торчит у нас на пути, извините, как раскаленный кол в заднице!

— Для работы нашей авиации дальнего действия австрийско-итальянское направление закрыто наглухо! Именно из-за этой базы!.. — нервно сказал авиационный генерал.

— Расположена база в восточной части Австрии, район «Венцель Альпе». — Михаил Михайлович показал это место на карте. — Высота порядка двух тысяч метров. Сверху превосходно защищена большим ледово-скальным навесом... Все подходы снизу — охраняемы и электрифицированы. Ложные проходы — минированы... Две попытки нашей службы подойти к этой станции снизу кончились печально... Чему вы улыбнулись, Антон Вячеславович?

— Виноват... Но услышать от вас — автора такой грандиозной идеи, как наша школа, слово ПЕЧАЛЬНО — более чем забавно...

— Вас что-то не устраивает, Антон Вячеславович? — без малейшего раздражения в голосе спросил Михаил Михайлович.

— Еще раз прошу прощения. Слушаю вас внимательно.

— Теперь мы должны сделать попытку подойти к этой базе сверху. Так сказать, силами выпускников уже вашей школы...

— Это прямое поручение Верховного, Антон Вячеславович, — сказал генерал-полковник в штатском. — А теперь представьте себе всю меру ответственности за выполнение этого задания.

— Я хотел бы представить себе — есть ли у них хоть один шанс выбраться оттуда после выполнения задания, товарищ генерал-полковник... Конечно, если кто-то из них останется в живых.

Вопрос повис в воздухе. Все промолчали... Тишину нарушил голос генерал-полковника в штатском:

— Составьте подробный список необходимого оружия и снаряжения.

— На задание они пойдут со своим оружием, — сказал Вишневецкий. — Оно у них пристреляно, снаряжение подогнано, проверено, скомплектовано... Холодное оружие отформировано по руке каждого, количество свинца в рукоятках собственноручно вывешено... Так что не будем лишать их последнего удовольствия — пользоваться тем, к чему они так привыкли за последние пять месяцев.

ГОРЫ. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ. У САНЧАСТИ БАТАЛЬОНА ОХРАНЫ НКВД

Солнце уже почти зашло за горы. Лишь снежные вершины Алатау еще были окрашены оранжево-кровавым светом...

У крыльца батальонной санчасти стоял «виллис» Вишневецкого.

Сам полковник, как был на совещании в Народном Комиссариате в строгом костюме, так и здесь, в горах, стоял вместе с женой Машей у своего автомобиля. Только рубашка была расстегнута и галстук приспущен. Ехал наверх, в свою школу, а по дороге — к жене заглянул...

Попытался было сесть за руль, но Маша остановила его:

— Не уезжай, Антоша. Мне бы с тобой еще поговорить нужно...

Вишневецкий нервно курил, часто затягивался:

— Не могу, Машуня... Настали мои судные денечки. Не знаю, простит ли меня судьба за то, что я теперь должен буду сделать?..

Маша все поняла, Спросила испуганно:

— Что?.. Уже?

— Да. Начинаю готовить первую группу к отправке.

— Боже мой... — простонала Маша. — И ты думаешь...

— Я не хочу ни о чем думать! — Вишневецкий зло затоптал окурок. — Я их даже пожалеть не имею права! Просто пожалеть... — Поцеловал Машу, сказал тихо и горестно: — Только ты у меня...

— Не только, — с трудом проговорила Маша.

— Пашка — не в счет. Пашка всегда рядом.

— Я не о Паше... — усмехнулась капитан Вишневецкая. — Беременна я, Тоша...

Полковник растерянно посмотрел ей в глаза, притянул к себе, нежно обнял, прошептал ей на ухо:

— Милая моя... Родная... Солнышко мое единственное!.. Господи! Да кто же все так сбалансировал на этом проклятом белом свете?..

НОЧЬ. ГОРЫ. ШТАБНОЙ ДОМИК ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ

В штабе трое — Вишневецкий, дядя Паша и Котька-художник.

— Сообрази себе группу из семи пацанов. Ты их лучше знаешь, чем мы, — говорит Вишневецкий Котьке-художнику.

— М-гу. — Костя кивает головой.

— И прикинь, что тебе может еще пригодиться кроме штатной комплектации. Исходя из характера задания, — говорит дядя Паша.

— М-гу. Как летим?

— На нашем ЛИ-2 до Ташкента, там посадка, дозаправка. И в Мары. Там вас будет ждать дальний бомбардировщик ПЕ-8 из хозяйства Голованова.

Котька-художник посмотрел прямо в глаза Вишневецкому:

— Если эта база — такая сильная заслонка для нашей АДД, почему вы думаете, что нас не собьют еще на подходе к ней?

— Как только пересечете линию фронта, на вашей машине начнет пульсировать специальный прибор — «Я — свой!». Код меняется каждые тридцать шесть часов. Когда будете вылетать, ваш самолет получит последнюю немецкую кодировку и под ее защитой выведет вас на цель...

— А откуда этот позывной придет? — спросил Костя.

— Ну, есть же у нас ТАМ СВОИ люди...