Сволочи

На краю стола — инструменты для укладки парашютов: крючки для протаскивания строп в «соты», грузики для куполов, «швайки», плоскогубцы...

Пацаны с интересом и удивлением разглядывают лежащие парашюты.

— А почему без запасного? — удивляется Тяпа.

— Замолкни и слушай, — сказал инструктор. — На прошлой неделе вы прыгали с «ПэДэ-шестым» — «парашютом десантника» с принудительным раскрытием. Теперь и всегда будете прыгать с «ПээЛ-третьим» — «парашютом летчика» третьей модификации. К нему запасной не полагается...

— Секунду, Николай Николаевич, — говорит Вишневецкий и поворачивается к пацанам. — Это чтобы вы могли на своем корпусе разместить оружие, взрывчатку, рации... Продолжай, Коля!

— За каждым записан конкретно его парашют. Видите записочки? Это чтобы вы потом научились сами свои парашюты переукладывать. Мало ли что может произойти... По первопутку мои укладчики вам помогут. Итак! Сегодня — раскрытие парашюта самостоятельное!.. Еще только приготовились к прыжку — уже рука на кольце! Отделились от борта, на счете «три» выдергиваете кольцо и... Смотрите, что происходит...

Николай Николаевич дергает за кольцо лежащий с краю парашют без записки, и все видят, как моментально раскрывается клапан ранца и тонкий стальной тросик вытягивает из конусообразных «люверсов» три стальные запорные шпильки, освобождая вытяжной парашютик и основной купол...

— И парашют раскрывается, — говорит Николай Николаевич. — У «ПээЛ-третьего» квадратура меньше, чем у того десантного, с которым вы уже прыгали, поэтому учтите — скорость снижения больше, приземление жестче... Понятно?

Пацаны молча кивают головами. Инструктор говорит Тяпе:

— А ты открываешь парашют не на счете «три», а на счете «пять». Слегка затянешь. А то ты такой мелкий, что тебя унесет черт-те куда — потом с собаками не сыщешь.

— Во хорошо бы! — говорит Тяпа.

— Так! Все выходим на воздух — попробуем примерить амуницию, — говорит Вишневецкий. — Парашюты наденем позже...

Все гурьбой выходят из барака, разбирают оружие...

— О, бля!.. — говорит неожиданно Вова Студер. — Одну штуку забыл там...

И бегом возвращается в барак.

САМОЛЕТ ЛИ-2 НАБИРАЕТ ВЫСОТУ...

В самолете все сидят на своих парашютах. Автоматы, пистолеты, рации, пояса со взрывчаткой, манильские тросы наглухо приторочены к мальчишечьим телам.

А поверх всего этого — подвесная парашютная система ПЛ-3... Все неотрывно смотрят на альтиметр — указатель высоты, вынесенный в салон. Николай Николаевич и инструктор по рукопашному бою тоже поглядывают на медленно ползущую стрелку прибора.

— Открываешь только на счете «пять»!!! — кричит Тяпе инструктор. Тот согласно кивает головой.

— Скольжение влево — левые стропы тянете, вправо — правые!.. Помните?!

Но вот альтиметр показывает тысячу двести метров. Из кабины летчиков выходит штурман, коротко говорит:

— Над целью!

Николай Николаевич отодвигает дверь фюзеляжа:

— Встать! Взяли кольцо в руку! Внимательнее... Первый — пошел!

Последнее, что мы увидим в самолете, — то, как посмотрел Вова Студер на Маэстро. Но это же увидел и Тяпа...

АЭРОДРОМ НКВД

Полковник Вишневецкий, второй инструктор, укладчики и еще несколько человек смотрят...

...как от самолета отделяется первая фигурка... вторая...

— Три... — считает Вишневецкий. — Четыре... Пять... Что это?!!

Он растерянно оглядывается, кричит:

— Что это?!! Что такое?!!

Уже раскрылись все парашюты, но одна фигурка продолжает падать камнем вниз, так и не открыв спасительный купол!..

...А затем раздается глухой удар о землю, и Вишневецкий обхватывает голову руками...

Стоят вокруг искореженного тела Маэстро пацаны, взрослые энкаведешники, укладчики, наземные службы...

— Кто укладчик?! — кричит Николай Николаевич. — Кто парашют укладывал?!!

— Я укладывал, — говорит пожилой старшина. — У него трос оторван. Смотрите...

И тут все видят, что в правой руке у мертвого Маэстро зажато вытяжное кольцо с обрывком троса.

— «Скорую» бы надо вызвать, — говорит кто-то из обслуги.

— Какую «скорую»?.. Кому «скорую»? — глухо спрашивает Вишневецкий.

Николай Николаевич становится на колени у тела Маэстро, осторожно переворачивает его на живот, освобождая нераскрывшийся парашют. Он отстегивает клапан парашютного ранца, и все видят...

...что стальные запорные шпильки загнуты намертво крючками в «люверсах»!..

— Вон оно что... — говорит старый укладчик. — Это кто же так хорошо сообразил?

Николай Николаевич поворачивается к стоящим вокруг и оглядывает каждого...

И вдруг раздается дикий, душераздирающий крик Тяпы:

— Студер, сука!!! Это ты, подлюга позорная!.. Ты шпильки загнул, пидор гнойный!.. Ты его убил, сволочь!!!

Тяпа рвет с груди автомат, но Вишневецкий хватает его в охапку. Тяпа пытается освободиться от его сильных рук, рыдает в голос и страшно орет на весь аэродром:

— Антон, блядь!!! Пусти меня!.. Я ему кишки выпущу!.. Антон, миленький, пусти меня!!! Зарежу падлу, гниду вонючую!!!

Вишневецкий отбрасывает Тяпу на руки Котьке и инструктору рукопашного боя, подходит к Вове Студеру:

— Ты?

— Ну я... — криво ухмыляясь, отвечает Вова Студер.

— Зачем?

— Я еще месяц тому назад его в «буру» проиграл. А для вора карточный долг — сами знаете... Все руки не доходили. Ну и хотелось как-то посмешнее устроить... Ничего получилось, да?

Оружие и амуниция уже были разложены по чехлам. Все рассаживались в кузовке «доджа», а Вишневецкий уже собирался сесть за руль...

Подошел инструктор по рукопашному бою:

— Как дальше, Антон Вячеславович?

— Покойного мальчика осмотрите — нет ли на нем каких-нибудь подтверждений о принадлежности его к нашей школе и... Не везти же его наверх, в горы? Закопайте в районе дальнего поста охраны аэродрома.

— Слушаюсь. А того, который его «проиграл», куда везти?

— Никуда. Там же и закопать.

— Но ведь он еще живой!..

— Ваши проблемы — моя ответственность. Выполняйте! — жестко приказал Вишневецкий. — Мы подождем вас в машине...

Инструктор быстро ушел. Вишневецкий заглянул в кузов «доджа»:

— Курево у кого-нибудь есть?

Кто-то протянул полковнику папиросы «Звездочка».

Вишневецкий прикурил, затянулся, сказал Котьке-художнику:

— Чернов, будешь старшим группы.

— Слушаюсь, Антон Вячеславович.

И в эту секунду раздались два пистолетных выстрела.

Вишневецкий сел за руль, завел двигатель. Подошел инструктор, сказал:

— Ажур. Там обслуга закончит. Можно ехать.

И «додж» двинулся в сторону гор.

АЛМА-АТА 1943 ГОДА. СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ. ЗДАНИЕ НКВД КАЗАХСТАНА

За углом дома притулился знакомый уже белый фургон «Казплодовощторга»...

А у. самого здания НКВД сегодня много легковых и военных автомобилей.

Подкатывает «виллис» Вишневецкого.

Из-за руля вылезает Антон Вячеславович. Он в строгом и модном сером костюме с белым воротничком рубашки, выпущенным на пиджак. В отличие от входящих в здание НКВД и выходящих из него Вишневецкий самый загорелый, чуть ли не дочерна...

В большой комнате оперативного отдела, несмотря на дневное время, опущены шторы. Горит электрический свет.

На одной стене — карта фронтов с отметками и флажками, на другой — в большой раме, наверное, тоже карта, но занавешенная плотной синей тканью.

Докуривают, прихлебывают чай из казахских пиалушек с псевдонародным орнаментом. Сами себе подливают из большого фаянсового чайника с таким же рисунком...

...заместитель наркома внутренних дел всего Советского Союза — Николай Александрович, нарком Казахстана — Алексей Степанович, молодой авиационный генерал и невзрачный человек в мешковатых брюках и розовой «бобочке» — трикотажной рубашке с короткими рукавами...

Тихо открывается дверь, на пороге появляется подполковник: