Вызывной канал

Женки, за чем стоим с утра пораньше? — весело поинтересовался у очереди Корефуля. Ближайшая морячка презрительно измерила взглядом Корефулин росток.

— Ну уж и полюбопытствовать нельзя! — обиделся Корефуля.

Одна из курточек отклеилась от стены и с равнодушным видом продефилировала к Корефуле, угадав в нем клиента.

— Мужики, валюту сдаете? — лениво осведомилась курточка.

Корефуля выразительно посмотрел в глаза курточке, потом на ее глядящего куда-то в сторону Турции напарника.

— Да нет, мужики. Мы — посмотреть.

Тем временем магазин открылся, женщины, как матросы при штурме Зимнего, ломились в открытые створки дверей.

— Это еще ничего. В Одессе на моих глазах вообще двери снесли, — сказал Корефуля.

— Дают что-то. Все к одному отделу ринулись, — констатировал Третий.

В зал они вошли последними.

— Извините, я вот за этой строгой тетенькой занимал, — вежливо обратился к какой-то из жен Корефуля.

— Это кто занимал-то, кто-занимал?.. — завозмущалась Какая-то.

— Что значит, не занимал? Товарищ женщина, подтвердите! — патетически воскликнул Корефуля.

Очередь начала роптать и гундосить, не желая признавать Корефулю.

— Значит так? — обиделся на женок Корефуля и жестом декламатора о серпастом-молоткастом достал из широких штанин паспорт моряка.

— Плавсоставу — вне очереди! — заявил он, потрясая паспортом над головой.

— Да тут все плавсостав! — соврала Какая-то.

— Документик, — потребовал Корефуля.

Строгая тетенька, стоявшая впереди, только что не сплюнув под ноги, ткнула Корефуле в лицо удостоверение.

— Моторист первого класса, — обескураженно прочел Корефуля.

— Сорри, мэм. Вы, извиняюсь, какой грудью на борьбе за живучесть пробоину закрывали?

— Ты как со старшими разговариваешь? — никак не желала выйти из боя Какая-то. Как ты женщину обозвал?

— А не плавсостав попрошу вообще… — сподличал Корефуля.

— Это что же, я должна мужа в магазин с собой волочь по каждой мелочи?

Мимо них с грохотом колес проволокла сумку первая осчастливленная женка. По габаритам на мелочь было не похоже.

— Вот именно-с. Притащите-с. Что это за муж, которого вообще невозможно никуда послать, кроме как в рейс? Да такую женщину вообще на руках носить полагается до самого магазина, — издевался Корефуля. Даже девица на кассе прыснула: в Какой-то было пудов девять весу.

Между тем, очередь, мало обеспокоенная арьергардным боем с Корефулей, двигалась. Товар закончился как раз на Корефуле.

— Слушай, кориф, ты как, успел хотя бы заметить, что давали? — спросил Корефуля у Третьего.

Кассирша, улыбаясь, что-то прошептала Корефуле на ухо. Лицо Корефули вытянулось.

— Хух. Хорошо, что не купил, — и Корефуля в свою очередь зашептал что-то девице на ухо.

— Ром, я на улице, — предупредил Третий, уходя.

На улице стоял обескураженный плавсоставовский Серега и пересчитывал пачку червонцев. Результат его явно не удовлетворял. К моменту появления Корефули он начинал пересчет по третьему разу.

— Двое в кожанках? — сразу уловил суть арифметической проблемы Корефуля.

— Да лично ж два раза пересчитывал. Чертовщина какая-то, — пожаловался Серега.

Корефуля сделал акопяновское движение рукой и подкурил от возникшей в руке зажигалки.

— Хорошую цену давали? — поинтересовался Третий.

— А чего мелочиться-то? Все равно один к одному получается, — Корефуля опять взмахнул рукой и зажигалка исчезла.

— Один к десяти, — поправил Корефулю Серега.

— Джентельмены! Не ломщик, а просто джентельмен какой-то пошел! Индекс инфляции раньше кабинета министров ввели! — восхитился Корефуля.

Серега сплюнул:

— Тьфу! Увижу — урою.

— Одному не советую. Можем подождать, если хочешь. Они сегодня еще заявятся.

— Да я по пути на тренажер забежал. Так мне, лоху, и надо.

— А вообще, Серый, лучше всего сдавать бабуле-божьему одуванчику. Знаешь, вертится тут такая в чунях и платочке? Фырма гарантирует. В любое время дня и ночи, в любом количестве. Я один раз сослепу отсчитал на червонец больше, сама на следующий день подошла и отдала. У меня даже адрес ее где-то записан. Или девицам прямо в «Лоботрясе». Пусть дешевле, но без фокусов.

Из магазина вывалилась Какая-то с сумкой.

— Гражданочка, может помочь? Хоть до остановки. Разве можно такие тяжести хрупкой женщине таскать? — и тут не отстал от нее Корефуля.

Но хрупкая женщина, хмыкнув, направилась не к остановке, а к припаркованному «доджу», напоминающему огромный чемодан на колесах.

Корефуля, как токсикоман, втянул ноздрями выхлоп тронувшегося чемодана и резюмировал:

— Нет, мужики. Есть все-таки в женах моряка какая-то изюминка. Жена моряка, это вам не что либо как, а — как либо где. Это, братишки, — профессия.

На хрустале в чешской стенке искрились блестки света. Рюмки и бокалы перемежались раковинами причудливой формы, веточками кораллов, высушенными морскими звездами и ежами.

Был интим. Был сервировочный столик на колесиках. Корефуля, замужняя женщина по имени Фаина, Третий и хозяйка оной кооперативной квартиры потягивали коктейль из высоких фужеров, устроившись на диване и в двух креслах перед видаком.

Фаина была жгучей брюнеткой с явной примесью татарской крови. По крайней мере, ее огромные глаза были раскосыми, как у Шемаханской царицы. Хозяйка была чуть постарше. Лет тридцати пяти. Холеная блондинка в профиль чем-то напоминавшая Линду Маккартни с конверта «Пресс ту плэй».

Смотрели какую-то легкую эротику с ритуальными танцами и раздеваниями перед костром при луне. Зрительницы уже немного «поплыли». Блестки света искрились в уголках увлажнившихся глаз и на сережках.

— Живут же люди. Яхты, острова, пикники. Ромка, чудовище, когда у тебя яхта будет? Хочу яхту, — расхотелась Фаина.

— А у меня уже есть. Осталось только рыбцех в пивбар переоборудовать, — неоригинально отшучивался Корефуля.

— Мальчики, объясните старухе, чем отличается порно от эротики. Мы тут с Фаиной поспорили. У нее главный критерий — если дублировать никто не взялся, значит порно. А у меня понавезено оттуда кассет, и все не дублированы. Фаина, помнишь мы эту смотрели, с Кэтлин Тернер. Разве она в порно снимается?

— В Поти, в видеозале, хозяин заведения обьяснял мне после сеанса так: если до завтра не посадят, значит сегодня была эротика, — отшучивался Корефуля.

Жена миллионера раздевалась перед гостями, пляшущими у костра очень грациозно, под ритмичную музыку, и «смутившись», убегала в ночь.

— Шура, вот вы тоже бывали, наверное, на подобных островах. Неужели там действительно такие краски. Я не верю, что вода может быть такой синей. А пальмы…

— На тех островах, на которых я высаживался, все пальмы были огорожены панцирными сетками от армейских коек. Один раз всего и было. Рыбакам, знаете ли, не до этого.

— Да уж знаю. По крайней мере — догадываюсь… — странным тоном сказала хозяйка.

За миллионершей в ночь убежал кто-то из гостей. Миллионер увел в каюту какую-то креолку. Уже было заметно, что это — не эротика. Фаина незаметно пожала лежащую на бархате дивана руку Хозяйки, но Третий в этот момент почему-то смотрел не на экран.

— Мальчики, мы покинем вас на минутку. Посплетничаем. Кофе заваривать? — засуетилась Фаина.

Хозяйка, уже встав, наклонилась над креслом Третьего из-за спинки. Руки ее вполне оправданно легли на плечи «мальчика».

— Шестой причал видно из другой комнаты. Не случится ничего с вашим пароходом. Можете проверить.

— Гляну. Штормового с вечера не было, но… — сказал Третий, подымаясь, когда за женщинами закрылась дверь.

— Я тебя за эти панцирные сетки убью сейчас, — пообещал Корефуля.

— Ты еще про урожайность фиников лекцию прочитал бы.

— А откуда она знает, где шестой причал?

Комната с видом на шестой причал оказалась спальней. Косо падал на стены лунный свет и огромную кровать. В угол, у окна, был затиснут письменный стол. Третий оперся рукой о столешницу, отдернул тюль, распахнул форточку и рванул ворот рубашки.