Сын батрака

— Нет, — небрежно произнес Хольтер, ведь он уже уверил Секанину, что ни слова Рехбергеру не сказал.

— Итак, — продолжал Секанина, — итак, Рехбергер не видел оснований класть эту бумагу отдельно от других, попавших к нему в этот день…

— Циркуляр, — перебил его Хольтер.

— Что? — спросил Секанина. Тут он заметил свою оговорку. Но и не подумал поправиться. — Так или иначе, — сказал он, — она попала кому-то в руки. Теперь вопрос: кому? Нам следует выяснить, кто был в конторе Рехбергера.

Хольтер раздумывал, почему Секанина все время ходит вокруг да около. Вообще это не в его обычае. Хольтер ничего не понимал. Поэтому хотел соблюсти осторожность.

— А Бенда не мог там быть?

— Конечно, мог, — согласился Секанина. — Но мог быть и кто-то другой.

Хольтер покачал головой.

— Кто? — спросил он. — Кто-то ведь должен был взять бумагу и размножить ее?

— Это еще надо доказать! — заявил Секанина.

— Ничего нет легче. Завтра я зайду к Бенде, и он все скажет. Насколько я его знаю, он ни перед кем не станет ничего скрывать.

Секанина увидел, что его опасения подтверждаются: вмешательство Хольтера в дела, касающиеся кадров, и так уже привело к неприятностям. Он, Секанина, занятый в последнее время все возраставшими экономическими трудностями, кое-что упустил. Теперь он твердо решил как можно скорее все это снова прибрать к рукам.

Бенда давно был у всех бельмом в глазу. По его мнению, Рехбергер, председатель производственного совета, вместо того чтобы защищать интересы своих коллег, просто поддерживал политику социального партнерства, проводимую правлением профсоюза. На этом основании Бенда вышел из фракции большинства и в качестве беспартийного не без успеха выставил свою кандидатуру на выборах.

Секанина долго ничего не знал о том, что происходит в, так сказать, нижних слоях предприятия, покуда не стали известны результаты последних выборов в производственный совет. На одном из заседаний правления он потребовал, чтобы его проинформировали, и Хольтер с величайшей готовностью все ему разъяснил.

Секанина сразу заподозрил, а вскоре и убедился в том, что Хольтер некоторым образом сотрудничает с Рехбергером.

И теперь он без обиняков спросил его об этом, правда тут же в отеческом тоне присовокупив:

— Но вы не должны воспринимать мой вопрос как порицание. Я только хотел сказать, что в определенных областях, в коих вы не являетесь специалистом… что там вы, я хочу сказать… к некоторым вопросам относитесь несколько наивно.

И Секанина еще раз перечислил эти вопросы, из совокупности которых вытекало «сотрудничество» инженера с председателем производственного совета.

— Бог ты мой, — защищался Хольтер, — уж не знаю, не упрек ли это…

— Нет, ни в коей мере, — заверил его Секанина.

— То-то же, — сказал Хольтер. — Мы ведь годами проповедуем только доброе партнерство. И я считаю, что это правильно. Если вы то, во что нам обходится это партнерство, сравните с тем, что оно нам приносит…

— Да знаю, знаю, — сказал Секанина.

Но Хольтер не дал отвлечь себя.

— Я придерживаюсь этого мнения, — продолжал он, — не только вообще, но и в нашем конкретном случае. Я потчую Рехбергера разве что карамельками, а он за это предоставляет мне полную свободу действий…

— Что вы называете карамельками? — перебил его Секанина. — Если вы выпихиваете арендатора нашей столовой в Зиммеринге и подсовываете аренду жене Рехбергера, то это, пожалуй, больше, чем карамелька.

Упрек ничуть не смутил Хольтера.

— Нет, нет, — возразил он с непривычной горячностью, — с арендой столовой все обстоит совсем иначе, чем вы думаете. Это вовсе не мелкое соглашательство, а крупное дело, которое я наметил и которым смог заняться только теперь, теперь, когда все дрожат за свое рабочее место. И я этим воспользуюсь, чтобы обновить наши кадры, понимаете? Неповоротливых и престарелых — вон, а молодых и дельных — милости просим. Если вы сообразите, что молодой вырабатывает почти столько же, сколько два старика, то можете подсчитать, какая тут получится экономия. Но я хотел бы сколотить здесь еще и бригады сдельщиков из жителей маттерсбургских окрестностей, чтобы, в случае если мы начнем там строить силосные башни, у нас было уже все укомплектовано. И эти же люди после окончания строительства охотно останутся там, если мы решимся открыть филиал в Бургенланде.

Хольтер говорил бы и дальше, но Секанина покачал головой.

— Все это очень мило, — сказал он, — но теперь вернемся к началу нашего разговора. Вспомните о циркуляре, который вы дали Рехбергеру и который был размножен в десятках экземпляров. Понимаете, что я хочу сказать? Во всем том, что вы тут делаете, по меньшей мере один человек не принимает участия — это Бенда. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Итак, по-вашему, то, что я делаю, опасно? — спросил Хольтер.

Секанина кивнул.

— Достаточно, например, коммунистам только пронюхать об этом циркуляре! Они за него ухватятся и тут же вытащат на свет божий все, что там говорится об увольнениях и новом наборе рабочих. Получится скандал. Нам только не хватало дикой забастовки!

Хольтер задумался.

— Да, Бенда не с нами, что верно, то верно… Но должен сказать, что такое дело, как этот циркуляр, я никогда бы ему не доверил.

— Иными словами, теперь вы сами видите, что в данном случае потеряли контроль…

С этим Хольтер никак не мог согласиться. Это был весьма суровый упрек, на который он не мог не возразить.

— Видите ли, — сказал он, — все обстоит не так уж плохо. Необходимо просто принять кое-какие контрмеры. Контрмеры, которые дадут нам возможность снова взять все под свой контроль.

Секанина был доволен этой реакцией. Наконец-то ему удалось поставить Хольтера на место, которое он ему предназначал. Теперь инженер возьмет на себя те инициативы, которые Секанина сочтет необходимыми: временно приостановить увольнения и новый набор рабочих; пойти навстречу пожеланиям рабочих, пока не позабудется инцидент с циркуляром. А кроме того, Рехбергер должен будет объявить этот циркуляр фальшивкой, тоже в листовке, разумеется.

Хольтер и Секанина перешли в гостиную, чтобы выпить чего-нибудь освежающего. Секанина дотронулся до плеча инженера.

— Если не возражаете, я постараюсь помочь вам в этой прискорбной истории.

Хольтер охотно принял его предложение.

— Дел будет больше, чем я думал вначале, — сказал он, — я ведь разослал немало людей, а одного вербовщика отправил как раз в окрестности Маттерсбурга, и что теперь будет, раз нам не нужны новые рабочие? — Он вздохнул. — Хорошенькое получится дельце!

— Ничего не попишешь! — сказал Секанина и с удовлетворением засмеялся — про себя.

Глава двенадцатая

В Вене Франц не перестает удивляться

Неважно было на душе у Франца, когда в понедельник, в половине пятого утра, он один как перст стоял на дороге. Не очень-то он верил, что через несколько минут здесь, в Сент-Освальде, к нему подкатит автобус акционерного общества «Окружное строительство».

«Подожду еще с полчаса, — подумал он. — А потом вернусь домой за мопедом и поеду опять на работу, к Хёльблингу».

Но через десять минут автобус все-таки пришел. Значит, Бетрай не зря говорил.

Франц открыл дверцу автобуса.

— Мне надо попасть в Вену, в фирму «Окружное строительство». Я не ошибся?

Шофер нетерпеливо сделал ему знак войти. Когда автобус тронулся, он сказал:

— Там ведь написано!

Франц пропустил замечание мимо ушей, он был рад, что в результате все так удачно вышло с этим автобусом. Он сел и, как все остальные пассажиры, попытался еще немного вздремнуть. Но это ему удалось лишь на какие-то две минуты. Он вдруг испугался несшегося навстречу грузового фургона, который, казалось, неминуемо должен задеть автобус; потом он окончательно проснулся, так как в автобусе был зверский холод.