-->

Можете звать меня Татьяной

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Можете звать меня Татьяной, Арбузова Наталья Ильинична-- . Жанр: Современная проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Можете звать меня Татьяной
Название: Можете звать меня Татьяной
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 306
Читать онлайн

Можете звать меня Татьяной читать книгу онлайн

Можете звать меня Татьяной - читать бесплатно онлайн , автор Арбузова Наталья Ильинична
Я предпринимаю трудную попытку переписать свою жизнь в другом варианте, практически при тех же стартовых условиях, но как если бы я приняла какие-то некогда мною отвергнутые предложения. История не терпит сослагательного наклонения. А я в историю не войду (не влипну). Моя жизнь, моя вольная воля. Что хочу, то и перечеркну. Не стану грести себе больше счастья, больше удачи. Даже многим поступлюсь. Но, незаметно для читателя, самую большую беду руками разведу.

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 57 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:

Ну и что теперь будем делать? Еще один Степан, малость помоложе, запряг единственную в деревне лошадь и отправился в Кострому доложить Анне Ильиничне, что матушка ее погостит малость у Марьи Лыковой. Какие подробности он прибавил от себя, неизвестно. Но с ним на телеге приехала из города некая Стеша – целый букет болезней. Ирина и с ними справилась. В сумерках, бродя вкруг лыковских огородов, пыталась унять смятенье. О господи, зачем ты мне дал новый дар? тяжел был и дар прозренья. Так сетует Ирина и видит: за нею идет давно умерший отец ее. Тихо говорит ей: «Всё к лучшему, дочь. Прими служенье». Сказал – и исчез. И только месяц рогатый в небе.

Пошла к избе. В вымирающей деревне лампочку Ильича всё ж не отключили. Светится Марьино оконце-невеличка, подмигивает острому месяцу. Роса ложится, пахнет лопухами и крапивой. Ирина вошла в горницу. Марья какая- то беспокойная. «Что, Марьюшка? опять болит?» - «Нет, барышня. Батюшка ваш покойный заглядывал, Алексей Федорыч. Поклонился на все четыре угла и пропал. К чему бы это?» - «А к тому, Марья, что надо мне здесь еще пожить, пока лето стоит. Может, еще кто болящий подъедет. Такое, вишь, мне служенье определено».

В Костромской губернии равнина, недаром захваченная под аэродром – большая редкость. А то всё леса да сусанинские болота. Что осталось вне аэродрома, то засеяно, засажено совхозом. Всё равно хорошо, даже ошметки былого. Лыковская опоганенная церковь, зеленеющее поле – колосится озимая рожь. Ирина идет межою в деревню, смотрит на кучевые облака. Перепелка вспорхнула из-под ног. И обгоняет Ирина старика, не то чтоб очень древнего, однако постарше ее. Не спешит старик, но и не отстает, дышит Ирине в спину. Обернулась – отец ее, Алексей Федорыч. Говорит спокойно: «У Островцовых разные бывали дары. Может и я, Алексей Зернов, мог лечить наложением рук, только вот не попробовал. Сегодня попробую. Не попробую – сделаю. В тебе зреет опухоль. Сейчас я ее устраню. Не станут тебя резать, и умрешь спокойно, как тебе и хотелось. Служи островцовским крестьянам до осени. После – свободна». Уже мало похожий на Алексея Зёрнова старец покрутил костлявой рукой по Ирининому животу, повернулся к ней спиной и припустился прочь так шустро, что скрылся из виду за считанные минуты.

Пришла к избе. Солнце садится, в стеклах отражается, слепит глаза. У калитки старенькая легковушка – газик. В горнице сидит осанистый дядя в сапогах. Марья стоит перед ним как лист перед травой. Усталая Ирина присела на скамью. Серьезный мужик серьезно и начал: «Ну вот что. Нам шаманство это ни к чему. Руками тут орудуете, наговоры наговариваете». Марья молчит, возражать не смеет. Видать, большое для нее начальство. «И прежних хозяев нам не надо. Эко диво – островцовская барышня. Помирать пора, а всё барышня». Тут Ирина возмутилась: «Помру, когда время придет. Вас не спрошусь. Поживу в деревне до осени, там уеду в Москву». Москва произвела на сердитого впечатленье. Он встал и сказал уже потише: «Скатертью дорожка». Шагнул через порог, пригнувши голову. На улице не сразу, но завелся мотор, и газик отчалил. Ирина даже не спросила Марью, кто таков. Отца покойного повидала, а тут какая-то шишка на ровном месте.

Уж лето близилось к концу. На задичавшей яблоне во чистом поле поспели мелкие горчащие яблоки. Рябинка у калитки закраснелась, крапива зацвела сорной пыльцой и перестала стрекаться. Тут привезли к Ирине в коляске мотоцикла девочку – та глубоко поранила пятку битым стеклом. Ирина подстелила клеенчатую скатерку, положила больную ногу на высокие подушки. Промыла водой и водкою, натолкла в рану мытого мятого подорожника. Прилепила сверху чистый лопух. Кровь всё текла по ноге с загрубевшей коленкой. Струйкой текла. Марья Лыкова и мать девочки стояли над душой. Ирина осерчала. Дунула, плюнула поверх лопуха и заговорила наугад:

Нил дунул, плюнул – лопух завял.

Нил дунул, плюнул – нейдут кровя.

Нил затворил – ему не перечь.

Заговорил Нил: кровям не течь.

Откуда что взялось – кровь под лопухом свернулась. Марья с матерью девочки переводили глаза с излеченной ноги на целительницу. Та поклонилась и пошла прочь из избы. Тоже мне нашелся Гришка Распутин в юбке. Когда, обошед задами остатки деревни и немного успокоившись, возвратилась, девочку уже увезли. Марья, заикаясь, поведала Ирине: Нил действительно существовал, Марьин дед о нем рассказывал. Нил заговаривал кровь, а что еще мог – дед от малолетней Маши утаил.

Осень дунула, плюнула – Ирина перебралась в Кострому к дочери Анне. Правнук Иринин Игорь заметно подрос. Анна проговорила, вздохнувши: «Ладно, крести. Не то люди осудят. Говорят, ты у нас знахарка». – «А ты кликуша, - засмеялась Ирина. – Обе мы хороши. Ты права, с крестом спокойней». И окрестили будущего гражданина штата Техас Джорджа Рогожкина в белой церкви с узкими оконцами по православному нашему обряду. Восприемницей от купели была мать той девочки, что летом пятку стеклом пропорола. Врачуй дальше, матушка Ирина. Никто о тебе худого слова сказать не посмеет. А этот, на газике? да ну его, нехристя. Уезжала Ирина поездом в ветреный октябрьский день. Провожала одна Анна. Нет, неправда. Провожала добрая слава. Провожала островцовская земля, притаившаяся под бетоном военного аэродрома. Провожал призрак господского дома с колоннами, тени столетних лип. И летел за составом теннисный мяч, посланный из прошлого девичьей рукой. Летел, покуда не растворился в холодном тумане.

В Москве Иринина дочь предательница Елена давно оставила государству комнату в коммуналке, что получила путем размена, выселив мать в коммуналку же. Они с мужем и дочерью Ксенией жили в трехкомнатном кооперативе. Богатые нефтяные семидесятые годы – эпоха кооперативов. Могла бы Еленушка и не трогать мать с места. Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Кроткая Татьяна со вторым мужем Вадимом Сугробовым жила у речного вокзала так тихо и дружно, что о ней и сказать-то было нечего. Зато о сыне ее Павлике ой много чего можно было сказать. Дубровка у речного превратилась в его родовой парк. Павлик повадился туда ходить один – брат записался в авиамодельный кружок. Иной раз вся их авиамодельная компания заявлялась в Павликовы владения. Жужжали, крутились на веревочках самолетики. Павлик смотрел ради вежливости, а видел лишь, как кружились в воздухе темные пожухлые листья дубов, ему принадлежащих. Расступались перед Павлом аллеи, и белел барский дом, полный сокровенных воспоминаний. Кому там бабушка Ирина в будущем завещает тогда уже приватизированную квартиру – тьфу и ногой затереть. Павлу досталось островцовское наследство. Ихние гены. И стихия стиха захватила Павла.

Смуглый отрок бродил по аллеям, у озерных грустил берегов. Смуглым Павел был в мать, в Татьяну. Петруша – тот посветлее. Грустил Павел не у озерных, а у речных берегов. Но что настроение у него было пушкинское – так это точно. Непростая островцовская наследственность в данном конкретном случае проявилась еще и таким образом. Отчим у Петра-Павла был что надо. Среди людей опасных профессий плохих парней не встречается. Касается и летчиков, и шахтеров. Но, кто что ни говори, Петруша рос сугробовским мальчиком, а Павлиик островцовским. Через три поколения пробился росток. В дуплах дубов у речного вокзала хранились лично для Павлика рассыпающиеся послания из прошлого. Он повторял отрочество прадеда своего Алексея Федорыча. Тому гимназический товарищ посоветовал: «Пиши, мой милый». Не осмелился. Писать стал Павлик.

Ты, слово, было вначале. Все смыслы в тебе, все оттенки. Если что вообще сохранится, то сохранишься ты. Народы исчезнут, сменятся цивилизации. Будут гореть библиотеки, уйдут под воду целые города. Но выплывешь, сохранишься в неожиданных списках и воцаришься снова ты, слово, свидетельство нашей души о страданьях, надежде, победе над тленьем. Нет ничего на земле более хрупкого – более сильного. Звучи же в тиши, слово отрока. Прячьтесь в дуплах дубов новые свитки – и ваше время придет. Небес невесомые сферы запишут откровения слов – наших снов о бессмертии. Не верьте тому, кто скажет, что мы не вечны. Беспечно пишите, выгоды не ища.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 57 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название