Стретч - 29 баллов

Она явилась, опоздав на десять минут, в грязном плаще и выцветшей черной мини-юбке. Я стоял у бара и расставлял белые пластмассовые цветы по вазам.

— Черт. Извини за опоздание. Заблудилась в Клапаме.

Сэди и виду не подала, что чуть меньше суток назад я пытался облизывать ее лицо.

— Ничего. Снимай плащ, я объясню тебе расклад.

Она была совсем рыжуха — волосы не соломенного цвета и не обесцвечены, а настоящего рыжего, ярко-оранжевого оттенка. Сэди забрала их назад в сложно заплетенный узел, но такая масть бросается в глаза, что с ней ни делай.

Я подвел Сэди к столику и сказал:

— Обеденная смена с одиннадцати тридцати до пяти, вечерняя — с пяти до одиннадцати тридцати. Блюда со скидкой прописаны на доске. Оплата — 2,91 в час.

— Да это ж курам на смех.

— Плюс чаевые. За день набегает больше двадцати фунтов.

— А что говорится в трудовом договоре на случай, если босс начнет приставать?

— Ну ладно, ладно… Я не обязан был принимать тебя на работу, сама знаешь.

Я сразу же понял, что сфальшивил.

— А я не обязана была соглашаться.

— Хорошо-хорошо. Но, может быть, мы… замнем… этот инцидент. Мне в самом деле очень жаль.

— Не жалей. Я была польщена.

— Правда?

— Да. Особенно когда ты сказал, что обычно не волочишься за рыжими и коллегами по работе, но я достойна исключения из правил.

— Неужели так и сказал?

— Уверяю.

— Плохо дело.

— Ничего, переживу. Как твое сотрясение мозга?

— Уже лучше. Сотрясения не было, я просто вырубился.

— Как дела с поэмой?

— Ты о чем?

— Ну, вчера ты заявил, что ты — великий поэт человеческой души. Мне просто интересно — успел ты накропать какие-нибудь стансы за сегодняшний день?

Я в глубокой печали уронил голову на локоть. Сэди рассмеялась. Она смеялась грязно и безжалостно, как мужик.

— Клиент пришел. Мне пора.

Часть меня отказывалась верить, что Генри ничего не выдумал. Я поразмыслил, не сунуть ли голову в печь для пиццы, но потом решил просто пойти курнуть у помойки. В течение следующего часа я мало разговаривал с Сэди, зато она, проходя мимо, каждый раз роняла: «Оказывается, великий поэт умеет делать коктейли!» или «Смотри-ка, наш Байрон тарелки протирает». По правде говоря, я стал относиться к ней теплее.

В восемь заявился Барт со своей шестеркой Брайаном. Такое случалось редко. Обычно Барт приезжал перед началом вечерней смены всем вставить пенделя, чтобы лучше работалось, но ужинать в собственном ресторане ему бы никогда не пришло в голову. Он в некотором волнении сел за столик у окна и жестом подозвал меня к себе.

— Стретч, как у нас дела на этой неделе?

— Хорошо. Тысяч десять уже сделали.

— Сколько смен отработал?

— Пока четыре. Как обычно.

— Твою мать, Фрэнк, а чаще ты выходить не можешь? У нас конкретно выручка больше, когда ты работаешь.

— Спасибо, добрый вы наш. Не могу я выходить чаще. У меня крыша поедет. И сверху ты не станешь платить. Я скорее в пидоры наймусь.

— Не дрочи писю, Фрэнк, сделай еще пару смен.

— Не-а.

— Как дела на этой неделе, говоришь?

— Десять или десять с половиной.

— Ладно. Неплохо. Мы останемся выпить, принеси мне пару сотен из кассы.

— Еще пока не набралось. Снять налик со счета?

— Соображаешь, валяй, три сотни хватит. Я потратился, а бумажник у Мосассы.

Я догадался, что Мосассой была та самая фигуристая мулатка, с которой я его пару раз видел. Я натянул свое жуткое пальто и на выходе сказал Сэди: «Принеси им выпить, Сэди», указав на Барта с Брайаном.

Выскочив на ветер, я потрусил к банку, испытывая смутную тревогу. Барт снимал со счета по три-четыре штуки в неделю, и сумма эта продолжала расти. Похоже, я ему нужен прежде всего для того, чтобы бегать в банк за наличкой. Барт никогда не снимал деньги сам, всегда посылал менеджера. Бодрые заверения бухгалтера Тони Линга, что это нормально, меня не успокаивали. Тони всегда мог сговориться с Бартом у меня за спиной. Возможно, я похож на параноика, но вы не имели дело с Тони. У него маленькие острые зубки, из-за которых он дико похож на мелкого грызуна.

Когда я вернулся в «О’Хара», Барт и Брайан стояли на улице со злыми рожами.

— Кто эта рыжая сучка?

— Сэди, первый день работает.

— Я ее увольняю. Давай сюда бабки.

— То есть как увольняешь? Что она сделала?

— Сам у нее спроси. Мы поехали.

Я отдал ему плотную пачечку денег и вошел в ресторан. Сэди нигде не было видно. Я заглянул на кухню:

— Паоло, где Сэди?

Паоло ткнул большим пальцем в направлении мусорных баков. Сэди я нашел созерцающей грязный двор и медленно пускающей табачный дым.

— A-а, вернулся. Это что за хрен с бугра был?

— Этот хрен с бугра — владелец ресторана.

— Что-о?

— Это — Барт, Грэм Бартон. Хозяин заведения.

— Черт. Я думала, что владелец — ты.

Я не знал, то ли радоваться, то ли обижаться.

— Нет, не я. Что ты там натворила?

— Пошел ты.

— Да говори уж..

Она потупила очи и пыхнула сигаретой.

— Ну хорошо. Я сказала ему, что он — старый, жирный мудак.

Сэди посмотрела на меня и рассмеялась.

— И зачем ты ему это сказала?

— Не знаю. На нервы он мне действовал.

— Как же он умудрился за две-το минуты?

— Он сказал: «Рыжая-бесстыжая, а ну, епть, сообрази нам выпить». Вот я и послала его, тогда он назвал меня сучкой, а я его — старым, жирным мудаком. А потом он ушел.

— Как галантно все получилось.

— Господи. Ну, извини.

На ее лице вовсе не было сожаления. Она явно дурачилась.

— Он потребовал, чтобы я тебя уволил.

Сэди закинула голову и посмотрела в небо, выпустив затейливую струйку дыма.

— Нет, какая жопа!

— Ты разве удивлена?

— Мне и вправду не помешали бы деньги.

Я прислонился к дверному косяку, рассматривая ее профиль. Нос у нее был вздернутый и круглый, но все остальное выглядело неплохо. Широкий рот, губы хоть и тонкие, но линия чувственная. Рыжина угадывалась даже в полутьме. И при зимнем лунном свете невозможно было ошибиться. Рыжее не бывает. Эта мысль вывела меня из состояния восхищенной мечтательности.

— Вот что я тебе скажу. Я пока ничего не буду делать, подожду, пока Барт не позвонит и не повторит свое требование. Теперь он не покажется здесь пару недель, так что попробую спустить дело на тормозах.

— Серьезно?

— Мне что так, что эдак.

Она затоптала окурок.

— Чудесно!

Мне показалось, что Сэди вот-вот меня поцелует, но она, проходя мимо, лишь слегка ущипнула меня за ляжку. Результат был тот же самый — я двадцать минут бесплодно боролся с эрекцией, мысленно убеждая себя, что работникам общественной сферы нельзя верить. Мое предубеждение по отношению к рыжим таяло на глазах.

Из Сэди получилась хорошая официантка. Несмотря на то что она путала заказы, умудрялась полностью избегать визуального контакта с посетителями, готовыми сделать заказ, и у нее постоянно все валилось из рук, никто не обижался, потому что она была симпатичная и веселая. Походка тоже была классная. У нее были чуть кривоватые ноги, обувь сорок второго размера и оттопыренный, как у африканской велосипедистки, зад, но ходила она прямо, быстро перебирая ногами и приятно, в меру покачивая бедрами.

Я стоял в своем углу около стойки бара и, грызя авторучку, наблюдал, как она яхтой снует туда-сюда. И тут зазвонил телефон.

— Ты что, мать твою, ее еще не выпер?

Это Барт, с мобильника из машины. Прием был ужасный, но суть не оставляла сомнений.

— Пока нет.

— Чего ждешь? Ей, на хрен, место на помойке, Стретч.

— Послушай, Барт, она нормально работает. Я ей сказал, кто ты такой. Она в полном атасе. У нее правда хорошо получается.

— А мне-το что! Я никому не дам называть себя жирным мудаком. Гони ее в шею.

— Я считаю, что это неправильно.

— Не дергай мне залупу, Стретч, гони эту шлюху, и дело с концом.