Военврач (СИ)

Дорога на Чечню

Праздничный митинг на железнодорожной платформе Рада под Тамбовом, во время которого нам торжественно вручили знамя части, на котором покачивалась бело-голубая ленточка ордена имени Богдана Хмельницкого, и шефскую помощь: десяток телевизоров и видеомагнитофонов. Личный состав разместился в трёх плацкартных вагонах, вооружение и технику закрепили на пятидесяти платформах. В путь! Что впереди?! Никто не знал. Зачем нам там телевизоры?

Поезд продвигался крайне медленно, уступая дорогу всем подряд, подолгу отстаивался в загонах и тупиках. За первые сутки не проехали и двухсот километров и остановились на ночёвку у полустанка.

В пять утра меня разбудил голос начальника штаба.

- Док, подъём! Бери свою аптечку и к 36-ому вагону! Бойца электрической дугой накрыло.

- Где стоим?

- Грязи, под Воронежем. Давай быстрее!

Схватив врачебный чемоданчик и носилки, выскочил на улицу. Пробежав с пару десятков вагонов, я наткнулся на лежащего без сознания солдата с запахом палёной кожи. В это туманное утро, охраняя вагон, он был сражён электрической дугой от высоковольтных проводов. Удивительно, что ещё остался жив. Хорошо, что это было ещё не по ходу движения, и начальник караула сориентировался. Но то, что он выживет, ещё никто не знал. Вся его спина, ноги были в ожогах второй-третьей степени. Кожа отслаивалась вместе с дымящимся обмундированием. Поставил капельницу, ввёл обезболивающий наркотик, гормоны, сердечное. Вскоре приехала машина скорой помощи и увезла его в районную больницу. Больше его никто и никогда не видел в нашей части, до Чечни он так и не доехал.

Навстречу нам попадались такие же воинские эшелоны. Только с разбитой и искорежённой техникой и людьми, повидавшими то, что нам преподносилось лишь в телесводках. Загоревшие, весёлые, выпившие и казалось, познавшие жизнь, они вызывали зависть и восхищение. На ходу подбадривали нас специфическим армейским юмором, который всегда присутствует в отношениях старослужащих и новобранцев.

После столицы Кавказа дорога пошла быстрее. Поезд набирал обороты. Чем дальше на юг, тем ярче ощущалось дыхание весны. На станции Кавказской мы выбежали из вагонов и ринулись на вокзал в поисках свежих продуктов и овощей, так как консервами уже давно пресытились. Жара!

В Минеральных Водах нам выдали каски, бронежилеты и оружие: автомат, пистолет, магазины с патронами, гранаты. Это нагнетало обстановку в вагоне, но с другой стороны, появилось ощущение защищённости. В Моздоке мы уже с оружием в руках сделали вылазку в город, чтобы посетить местный рынок. Пассажиры сторонились нас, когда мы залезали в маршрутку с автоматами наперевес. Ощущали себя из другого мира.

Солдаты наполняли щебнем мешки на станции и укладывали их на пол вагонов. Выставили внешний двойной караул. Перед локомотивом прицепили две платформы, наполненные песком и камнями. Сапёры сказали, что это профилактика от неуправляемого взрывного устройства. Ночью мы должны были въезжать в Чечню.

Следующая станция-остановка Гудермес - "запасная" столица республики. Чечня была разрушенной. И чем дальше вглубь мы проезжали, тем она (разруха) становилась ощутимей, тем большее количество окопов и разбитой военной техники встречалось нам на пути. Казалось, что мы перенеслись на пятьдесят лет назад. Возле каждого моста импровизированные блокпосты с омоновцами и надписями на бревенчатых стенах: "Орёл, Тула, Москва-Сокольники, Иркутск, Тыва. Казалось, что здесь представлена вся география России. Милиционеры радостно махали нам вслед и на ходу угощали солдат сигаретами. Обещанные для сопровождения и прикрытия эшелона вертолёты так и не появились.

Местные жители с напряженной радостью на лице встречали прибытие эшелона. Кто-то спрашивал: "Откуда вы, ребята?". "Со всей России, мамаша!" - отшучивались солдаты. Наверное, это и было правдой.

Вдоль воображаемой платформы полуразрушенного вокзала располагались импровизированные лотки, и подростки с почтенными дамами, закутанными в бесформенные платки и чёрные сарафаны, радостно зазывали отведать угощения. Но комбат строго-настрого приказал оставаться в вагоне, и мы лишь из окна любовались дешёвым изобилием пищи.

- Ребята, берите котлетки, по пять рублей, по пять рублей отдаю. Десяток, по четыре будет! - упрашивала пожилая чеченка с миской ароматных яств.

Котлеты и пиво проникли в вагон и вскоре весь эшелон, не стесняясь, уже лакомились ими.

На ночёвку остановились в Гудермесе. До пункта постоянной дислокации - Ханкала оставалось тридцать километров. Выставили ночное сторожевое охранение. Командир сформировал группы по трое солдат во главе с офицером, прапорщиком, которые должны были по очереди охранять наш сон, эшелон и технику. До всех доведен приказ: "При звуках стрельбы, - падать на пол и выползать под рельсы, где занимать позицию для обороны и ведения огня! Стрелять одиночными, беречь патроны"

Не раздеваясь и не снимая снаряжения, лёг на вторую полку плацкарты. Уснул быстро, несмотря на звуки отдалённой стрельбы. Снился дом, родные, Питер...

Я даже не понял, как свалился со второго яруса от выстрелов из гранатометов и автоматных очередей. Боли от падения не почувствовал. Снял автомат с предохранителя, загнал патрон в патронник. Складывалось ощущение, что со всех сторон обстреливают. Вагон вибрировал и дрожал под взрывами снарядов. Через тридцать минут начнётся новый день. Доживём? Я лежал на спине, у ящика с наркотиками, и думал, что меня заставило приехать сюда, в эту такую далёкую страну. Приказ, верность долгу, романтика или ещё какое-то необъяснимое желание молодости... В голове мелькали яркие сцены из, казалось, уже прожитой жизни. Мысленно я прощался с близкими мне людьми и в очередной раз спрашивал у себя, что я делаю здесь. Интенсивность выстрелов нарастала. Сколько времени прошло? Впрочем, какая разница. Дожить бы до рассвета...

Со второй полки донёсся голос начальника аптеки - старого, "продуманного" прапорщика Чеботарева, который, несмотря на обстановку, казалось, и не собирался прыгать вниз.

- Вячеслав Иванович, возьмите пластиковую бутылку!

Как он угадал ход моих мыслей?

- А вы, почему не спрыгнули, Андрей Владимирович? Тут внизу, хоть камни какие-то есть.

- Не помогут они. Да и старый я уже от судьбы бегать!

Спустя минуту к нашему проёму подполз комбат и прервал разговор практически нецензурной речью.

- Док... ты что... тут делаешь?

- Наркотики охраняю... Готовлюсь принимать раненых, развернуть палату и оказывать им медицинскую помощь.

- Занять... позицию под вагоном!

- А как же наркотики, кто будет помощь раненым оказывать?

- Выполняйте боевой приказ, товарищ старший лейтенант...! Чеботарева... хватит.

Страшно было выползать на улицу. К тому же ночью заметно похолодало. Взяв матрас, я пополз к выходу. На руках спустился с вагона по лестнице под шпалы, где нашел себе место между ними и залёг, в ожидании нападения. В какую сторону направить свой автомат? Казалось, что выстрелы летят отовсюду. Вфить... вфить... вфить, подобно птичкам-полёвкам, засевшим в кустах. Бабах, бабах - сполохи от гранатомётов. Стрелять было бессмысленно. Кроме трассирующих пуль и огневых зарниц, периодически освещавших привокзальную площадь, видно ничего не было. Когда же появятся те, кто нас атакует? Или они хотят уничтожить врага без непосредственного соприкосновения? Подумав, что пока нападающие не показали себя, я лучше поберегу патроны и гранаты, так как на руках было лишь два магазина для АКС и три к ПМ. От напряжения не почувствовал, как уснул.

В 5:30 меня толкнул берцем сопровождающий нас полковник-инструктор.

- Подъём, док, всё самое интересное проспал! Бой позади...

Раненых и убитых не было. Посчитали дырки от пуль, - тоже немного. У ребят было какое-то эйфоричное настроение от боевого крещения. На протяжении не одной недели мы вспоминали всё новые и новые подробности боя под Гудермесом. Случайно, что все остались живыми и невредимыми, так как не все берегли свои патроны.