Государь всея Сети

вы кашу! Весь город гудит. Богородицу какую-то видели. Знамение! Попы уже служат молебны в храмах. Перед школой свечки ставят, хлеба оставляют на полотенцах. Что за дела! Не видал я никакой Богородицы, я ж там стоял рядом. Вспышка была, шаровая молния – и всё! Не верят! Хотят Богородицу.

Проснувшийся Кирилл вышел в прихожую, где мы с Васютой слушали лейтенанта. Девушки ещё спали.

– Ну, скажите – была она? – с ходу обратился Козловский к царевичу.

Кирилл помолчал, улыбнулся и ответил:

– Она и сейчас тут.

И пошел умываться.

Лейтенант удивленно посмотрел ему вслед, перевёл взглял на нас, вопросительно повертел пальцем у виска. Мол, сбрендил парнишка?

Мы синхронно развели руками. Жест можно было толковать сколь угодно широко.

– Короче говоря, на улицу вам пока показываться не след. Пусть девчонки за продуктами ходят, если нужно. Посидите дня три дома, я вас прошу. Пусть всё уляжется. Или придет указание из Москвы – что делать. Неординарная ситуёвина.

Уже к вечеру весть о «Козловском Знамении» стала широко известна, обсуждалась на православных сайтах и форумах, приводились свидетельства очевидцев – чаще всего родственников и знакомых пикетчиков. Новость попала на первую страницу Lenta.ru и в новостные строки Яндекса.

Количество френдов в ЖЖ Кирилла перевелило за сто тысяч.

Сам Кирилл выглядел немного потерянным, всё думал о чём-то, был рассеян. О том, что случилось у школы, не говорил ни слова. Так прошло два дня, во время которых на волю выходили только девушки. Лиза наведалась в магазин за новым мобильником, чтобы царевич мог выходить в Сеть, Даша покупала продукты.

На третий день Кирилл пожелал посмотреть на место явления Богородицы. Ему раздобыли кепку и подвязали челюсть белым платком, как Ильичу, направлявшемуся в Смольный делать революцию. Будто у него болят зубы. Мы с Дашей вызвались его сопровождать. Я надел обнаруженную в местной кладовке овчинную шубу до пят мехом внутрь и рыжую шапку-ушанку из лисы. Короче, получилась живописная парочка. Даша все время смеялась, глядя на нас.

Напротив входа в школу, у фонаря, снег был вытоптан и чёрен от следов. Стояли и молились три женщины, а у столба на коленях стоял однорукий инвалид в камуфляжной теплой куртке. Весь столб был облеплен бумажками, а вокруг него гнездились самодельные подсвечники, в которых были воткнуты свечи. Все они горели. Ветра почти не было, но когда огонёк какой-нибудь свечки гас от внезапного порыва, одна из женщин подходила и зажигала свечу снова.

Мы подошли ближе, к самому столбу.

Кирилл перекрестился. Я последовал его примеру, испытывая тайный стыд, что крещусь не по вере, а по обычаю. На столбе приклеены были записочки к Богородице с просьбами об избавлении от болезней, защите от пьянства мужа, моления о детях, чтобы не нюхали клей. Среди них были записки и к царевичу примерно с теми же просьбами. Мы обошли столб, читая их, и вдруг наткнулись с другой стороны на портрет Кирилла в царском одеянии. Фотография была цветная, свежая, недавно