Хюльдра (СИ)

Весной Лаврович обнаружил, что долг по его кредиткесоставляет двести тысяч рублей. Ему пришлось возвращаться к своему покрывшемусяпылью бизнесу и более пяти месяцев налаживать дела, вытягивая самого себя изямы, долговой и эмоциональной.

В начале августа всё снова рухнуло: Лаврович столкнулся сАлисой в супермаркете. Она стояла перед стеклянной горкой, закрытой на ключ, иразглядывала коньяки. Лаврович незаметно подкрался к ней сзади: от нее пахлопо-прежнему сандалом, а отросшие белокурые пряди были разбросаны по плечам. Наней был мешковатый свитер, который Лаврович ненавидел, а черный лак на ногтяхзаметно облупился. Ее постройневшие и загоревшие ноги были обуты всредиземноморские эспадрильи, а крепкий маленький зад обтягивала та злосчастнаякрохотная юбочка в цветочек.

Лаврович сглотнул подступившую горечь и попытался спрятатьдрожь в пальцах, сжав кулаки. Он чувствовал привычное сочетание жара в паху схолодом, стекавшим по его позвоночнику, словно его собственное тело глумилосьнад ним. Лаврович знал, что жар – это желание, а холод – страх. Страх от того,что он снова теряет контроль: над собой, над своими чувствами, над своейжизнью.

Алиса заметила в стекле витрины маячившую за ее спинойбледную тень. Она обернулась с улыбкой, но наткнувшись на его сосредоточенныйвзгляд, нахмурилась и прикусила губу, словно одернув саму себя. Но Лаврович ужеуспел прочувствовать ту энергию, которую она вложила в свою промелькнувшуюулыбку, и в следующее мгновение, забывшись, положил руку ей на затылок и резкопритянул к себе. Алиса покачнулась и уткнулась лицом ему в грудь, а еепроворные ручонки, помедлив секунду, скользнули в задние карманы его джинсов.Лаврович легонько потянул ее за волосы, чтобы заглянуть ей в лицо.

- Прости за то, что я тебе наговорил, - прошептал он.

- По-моему, это я тебе наговорила, - Алиса улыбалась.

Лаврович, забыв о покупках, взял ее за руку, вывел измагазина, усадил в машину и отвез к себе домой. Он не сказал ей ни слова, онане задала ни единого вопроса. Они провели вместе ту ночь, потом следующую,потом еще и еще. Лаврович забыл про холодный страх и позволил жару поглотитьего существо. Алиса же, утверждая, что соскучилась, отдавалась ему с такойстрастью, что к концу недели Лавровичу пришлось заказывать новую кровать иобеденный стол. Они проводили все время вместе, и даже Нина и Пашка снова принялисьбеззлобно подшучивать над их вновь завертевшимся романом.

Лаврович потихоньку приходил в себя: он все чаще и чащезадумывался о том, к чему всё идет. Однажды сонным утром, не выпуская своюведьму из объятий, он попытался оценить по возможности трезво свое положение.

По неведомой причине он не мог без нее жить. Ему самому небыло понятно, почему эта женщина постоянно оказывается в его постели. Почему онраз за разом теряет самообладание, когда она там не оказывается? Ответов на этивопросы он не знал, а угадывать и предполагать не хотелось.

И тут Лавровича осенила гениальная идея.

Он женится на Алисе Заваркиной.

В тот момент, когда Лаврович принял это решение, его вдругохватило, подняло и закрутило такое всепоглощающее чувство дикой, безудержнойрадости, облегчения и почему-то благодарности, что он едва не рассмеялся вголос. Он легонько поцеловал Алису в висок, осторожно отведя белесую, словнопаутина, прядь волос. Лаврович решил, что купит кольцо с большим бриллиантом,сделает ей красивое предложение, и даже подружится с ее жуткой сестрой. Чего быему это не стоило!

К тому же, Лавровичу показалось, что захомутав своюколдунью, он избежит унизительного периода ухаживания с его сомнениями илишними денежными тратами на нечто неопределенное. Алиса останется емунастоящим верным другом, в которого не жалко будет совершать инвестиции. Онастанет его семьей, его женой, частью его жизни!  Он заменит ее позорныйгардероб, купит ей машину и привьет привычку посещать салон красоты раз внеделю. И эти траты станут отличным вложением в будущее, инвестициями вполировку «витрины семьи». Его семьи.

Конечно же, Алиса не должна догадываться о его намерениях.Предложение должно стать для нее сюрпризом. Потому что так интереснее ирадостнее.

Лаврович так развеселился, что принялся вертеться, отчегоего еще ничего не подозревающая невеста, вздрогнула и открыла глаза. Лаврович испугался, что его Алиса его раскусит.

- Привет, - она потянулась всем телом, выпростав из-подшелкового одеяла розовые пальчики и выгнувшись так, что ее обнаженная грудьприжалась к Лавровичу. Они закончили заниматься любовью только в пять утра, ноот этого прикосновения кое-какие части его организма, не повинующиеся разуму,сами собой ожили.

- Свари мне кофе, - велел он и, отстранившись от ее нежныхрук. Алиса открыла глаза и непонимающе посмотрела на него. Ее удивил его тон:Алиса точно знала, что он означает. Сколько раз в течение их платоническогопериода они вместе смеялись над тем, как он выпроваживает из своей постелислучайных любовниц?

Лаврович едва не расхохотался, наслаждаясь еерастерянностью. Он прошел в ванную, где  закрывшись и включив воду, онулыбнулся своему отражению в зеркале. Лавровичу была удивительна эта дебильная,счастливая лыба. В его голову закралась мыслишка «а что если нервных срывовбольше не будет?». Что если тихое счастье теперь станет нормой жизни?

- Так и будет, - уверенно сказал он сам себе и расхохотался.

Алиса нашлась на кухне: полностью одетая, она возилась скофеваркой, включив его любимый вальс – она в точности соблюдала его утренниеритуалы, и даже успела устроить жуткий сквозняк. Но ее сонливость и нежность наее лице сменилось смесью беспокойства, раздражения и озадаченности, что ещебольше развеселило Лавровича. Он подошел к ней сзади, положил руки ей на талиюи прошептал:

- Мы же с тобой друзья, верно?

Ее плечи напряглись, голова опустилась, а с губ сорвалсявздох. Она повернулась к нему и посмотрела в глаза.

Лаврович видел, что причиняет ей боль, но не могостановиться. Он мог бы прервать ее муки, сказав, что любит ее, что хочет,чтобы она стала его женой, что не может без нее жить. Но не стал.

Потому что второй раз за годы знакомства с Алисой властьбыла в его руках! Впервые за долгие летние месяцы он не чувствовал себяоглушенным идиотом. Лаврович не любил чувствовать себя идиотом и решилснахальничать: продлить это состояние всемогущества хотя бы на неделю, до еевозвращения из Норвегии, чтобы после конвертировать его в то самое счастье,которым он упивался, едва принял решение жениться.

Ни острый взгляд, что она бросила на него, уходя, нихолодное неласковое «пока» не опечалило Лавровича. Ведь у них вся жизньвпереди! Будут и поцелуи на прощание, и ласковые взгляды при встрече, идекалитры совместно выпитого утреннего кофе. А неделю Алисиного отсутствияЛаврович решил провести с пользой и как следует поразмыслить.

Как ни крути, Алиса Заваркина – все еще плохой социальныйпартнер. Но она неглупа и привлекательна, что дает пространство для работы.

Лаврович, не откладывая, открыл свой ежедневник и принялсянабрасывать план мероприятий по превращению Алисы в достойную спутницу жизни.Он так и озаглавил список «Алиса». Напротив каждого пункта он ставил примернуюстоимость, щедро отсыпав на аксессуары и абонемент в лучший спортзал города. ТеперьЛаврович понимал, что все, что виделось ему нерешаемой проблемой в ноябре –сущая глупость и пустяки.  Главное, она будет его женой!

Но лишь один пункт смущал счастливого жениха.

Анфиса Заваркина.

От перспективы породниться с гарпией, как Лаврович теперьназывал будущую свояченицу, его затошнило. Но решительно отстранившись отэмоциональных реакций своего пищеварительного тракта, он прикинул своеположение и нашел в нем немало плюсов. Первый и самый жирный: Анфиса былавлиятельна. Она тесно общалась с чиновниками и промышленниками, в ее кафешку вобеденный перерыв иногда заскакивал сам губернатор, с которым она заговорщицкиперемигивалась. И это уже не говоря о том влиянии, которое эта женщинаоказывала на рядовые умы: всякие хипстеры стекались в ее кафе только ради того,чтобы поглазеть на нее.