Любань. 1942. часть 1(СИ)

Ряды бойцов полка после сегодняшнего боя ещё заметней поредели.

" 30-го января 87 -я кавалерийская дивизия начала наступление в северном направлении на Кривино, Ручьи и вдоль реки Ровань в районе Апраксин Бор и встретила здесь сильное сопротивление - много было построено вражеских дзотов! К одному из них на 15 метров подполз лейтенант В.Е. Малахов. Гранатами он уничтожил в дзоте 12 гитлеровцев. В течение боя со своим взводом он уничтожил еще два дзота. За проявленный героизм лейтенант 236-го кавполка В.Е. Малахов был награжден орденом "Красного Знамени"...

На второй день февраля на помощь конникам и для их смены стали подходить 58-я отдельная стрелковая бригада и 57-я отдельная бригада. А за ними двигалась 191-я стрелковая дивизия. На правый фланг этих соединений, к Сенной Керести, выходила 4-я гвардейская дивизия генерал-майора Андреева. Через горловину Мясного Бора в прорыв втягивались все новые и новые части.

- Ну, чё я говорил, смена подошла. Отдельные стрелковые бригады, да ещё с лыжниками. А то мы на копытах никак!

- Ну и добре. Теперь дело пойдёт.

- Конечно, пойдет. Вон и майор говорил на построении, что мы выполнили большую задачу, вон какие просторы заняли и сдерживаем. Погибло, правда, много... А вы обратили внимание, как-то плохо майор выглядит. Измотался весь. Мы, правда, тоже не подарки, но он чё-то здорово сдал.

- Заботы много, вот и сдал. Весь спрос-то с него.

Днем бойцы, повзводно, около часа, проходили политобучение, но находились в основном в своих ненадежных укрытиях: от ветра и мороза малость спасало, а вот от случайного попадания бомбы с самолетов не спасло бы. В этом случае, как бог укажет, туда и судьба повернет. Больше холода досаждал голод, продукты в полк поступали с большой задержкой. Выручал, иногда, постный бульон, приготовленный поварами из конины, чай из хвои и коры. И чтобы отвлечь себя от нудного урчания в животе, отвлекались разговорами.

Леонтий уже почти поправился. Даже по утрам опять стал обтираться снегом. Григорий это быстро подметил, а долго молчать он не мог:

- Дюжий, ты, Леонтий! Как на собаке всё быстро зажило. У нас в деревне тоже один дед, ему лет 100, наверное, никто не знает точно, а он не говорит, живет один бобылём на окраине. Всё травки собирает, отвары какие-то лечебные варит. Вся деревня к нему ходит за отварами этими при хворобах. Так помню, один раз он шипом боярки веко под глазом разорвал, так дня через два ничего и не видать было. Чисто, даже шрама не осталось. Во, дедок какой! На него даже собаки не лают, уважают. Так и у тебя мясо с руки и боку снесло, а глядишь, уже, как и ничего! Чудно!

- Так к нему, поди, ещё и девки ходят!

- Вань, вот насчет девок не скажу! Не знаю. А некоторые молодки, после сорока, одинокие вдовушки, заходят. Совета спросить, поговорить, наверное.

- А чё, по моложе - то не могут найти? Мужиков что ли больше нет. Вот ты, например, чем не мужик?

- Понимаешь, Вань, у нас в деревне бабы дородные, дюже серьёзные собственницы, если что не так, сразу в глаз или кочергой. Не допускают, понимаешь, нашего мужика к блуду. Сами ни-ни и нам не моги! Такая вот у нас идиллия в деревне. Бывали, случаи случались, редко, так вся деревня собиралась концерт посмотреть, комедь сплошная. Часа на три хоровод.

- Не, у нас по - прощее. Хотя тоже на показ не побежишь, а так бывает.

- Леонтий, а как у вас в деревне народ поживает?

- Да живут как все, как везде, наверное. Я вот тут вспомнил чё: мне вот сорок два года, а уже считай пятая война. Русско-японская, Германская, Гражданская, Финская и вот эта опять с германцем. Вот и думаю: в Русско-японскую войну не много мужиков воевало с деревни, человек двенадцать, погибло трое, в Германскую уже тридцать двух убило, в том числе и брательника моего старшего, Савелия, а в Гражданскую, тоже человек сорок колчаковцы порубали, и молодых и старых, и в Финскую четверых. Вот и думаю, сколько в этот раз нашего брата поляжет, скольких бабы не дождутся, да сколько детишек сиротами станут. Вот и думаю. А ты, Гриша, бабы да девки!

- Да то не я, Леонтий, то жизнь говорит. Вот убьют нас тут, а женкам-то как жить одиноким да молодым без мужика-то? Вот и думаю тоже, что внесет эта война коррективы жизни и в мою деревню. Бабы ж без мужика всё равно не смогут. Особо молоденькие, которые овдовеют. Чё им делать, коль мужиков не хватать будет! Вот он и расклад жизненный.

- Тут ты прав, не спорю. Я ещё вот что думаю...

Наверху заскрипел снег и творило из еловых веток отодвинулось:

- Здравия желаю, бойцы, спуститься к вам можно? - это был голос, хоть и охрипший, но узнаваем, голос майора Романовского.

- Заходите, товарищ майор.

В углу "берлоги" тускло мерцала коптилка.

- Нормально обустроились.

И немного погодя, привыкнув к полумраку, узнал старых знакомых:

- Это Вы, братцы! Вот как мы с вами частенько встречаемся. Накурено у вас добре.

- Так теплее, товарищ майор. Покурите? - Григорий протянул командиру самокрутку, - Вот по кругу обогреваемся.

Майор затянулся и закашлял:

- Что-то махра у вас крепкая?

- Так боец Гуляев её своей кровью смочил, чтоб крепче за душу хватала.

- Что ранен?

- Скользом, товарищ майор. Всё нормально. Мы вот тут говорили с мужиками про войны эти бесконечные. Вот, к примеру, в Русско-японскую у нас деды с деревни воевали, так потом долго вспоминали о бездарности и безграмотности царских полководцев, которые проявились ими во время военных действий. Наш сосед, отец моего друга детства Ивана Волкова, Волков Илья тоже часто вспоминал о том как они, молодые солдаты-сибиряки, были на Манжурских полях брани практически безоружны, и как вместо винтовок и снарядов к орудиям им привозили иконы, а они были беззащитным пушечным мясом..." И после Германской, у нас в деревне, много кто погиб, а многие калеками вернулись, тоже говорили, что с все было плохо и с оружием и с питанием. Вот и сейчас мы по десятку патронов имеем. Вот уж немец и под Ленинградом и Москвой. Как быстро добрался. Как-то не так опять получается, что ли?

- Прав ты, Леонтий. Во многом прав. Не все предусмотрели, много дров наломали, доверившись некоторым, и заверениям гитлеровским. Но, вот что мужики, время тяжёлое и лучше не затевайте эти разговоры, с кем попало, всякое может быть. Народ разный. Про себя думайте, а вслух не надо! Всё образуется, армия и народ у нас сильные, выдюжим. Заводы у Вас в Сибири военные заработали и в Барнауле, и в Новосибирске на полную мощь, так что скоро сломаем хребет фашисту. Обозлиться надо. Ну, хорошо с вами, дальше пойду. Скоро снова в ночную пойдём. Обозлиться надо! Надеюсь, ещё увидимся, братцы- славяне!

Майор ушел, и мужики ещё некоторое время сидели в тишине молча, докуривая самокрутку.

"Когда 13-й кавкорпус Гусева и другие соединения вышли на линию Сенная Кересть, Ручьи и Червинская Лука, генерал Мерецков понял, что у него появилась возможность разгромить немецкие войска, сосредоточенные в районе Чудово, Любань. Достаточно перерезать Октябрьскую железную дорогу северо-западнее станции Чудово, и они окажутся отрезанными от главных сил, лишатся путей подвоза боеприпасов и даже не смогут отойти к своим. Но генерал армии явственно ощущал, как выдыхаются, становятся все слабее удары его прорвавшихся подразделений. Да, он потребовал от генерала Клыкова уничтожить противника в районе Острова и Спасской Полисти, а затем не позднее 6 февраля стянуть в район Сенной Керести и Ольховки 327, 374, 382 и 4-ю гвардейскую дивизии. Затем объединенными силами ударить в сторону деревни Пятница, после чего на станцию Бабино, что от Чудово в двадцати километрах. Гусевский корпус получил приказ выйти к Красной Горке, от нее близко Любань..."

"Конники не подвели. Внезапно атакуя противника, 25-я кавалерийская дивизия подполковника Трофимова на плечах отступающих немцев ворвалась в село Дубовик и к концу дня 6 февраля вышла к Большому и Малому Еглино. Конники нанесли удары по флангам этих укрепленных пунктов, а приданная им 59-я стрелковая бригада полковника Глазунова атаковала железнодорожную станцию Еглино с фронта. Совершая марш по маршруту Остров, Абрамцево, Нестерково, Глебово, Савкино, Вальяка, передовой отряд под командованием подполковника А.Н. Трофимова, в подчинении которого находился 236-й кавполк, уничтожал на своем пути вражеские гарнизоны. После ожесточенного боя, в ночь на 10-е февраля, эскадроны 236-го кавполка полностью овладели этими населенными пунктами. В этом бою было уничтожено до 80-ти гитлеровских солдат и офицеров. Передовые эскадроны 236-го кавполка, преследуя отходящего противника, на его плечах ворвались на южную окраину деревни Конечики, но были встречены минометным артогнем. После ожесточенного упорного боя, 236-й кавполк вынужден был отойти к линии железной дороги, что южнее 300-т метров селения Конечики, прочно закрепив за собой занятые позиции до подхода полков 25-й кавалерийской дивизии."