Любань. 1942. часть 1(СИ)

- Ну, вот, Паша, теперь чай можно и стопаря под ушицу! Да грибочков с огурчиком! Хороший нынче урожай, Паша! Очень хороший. На трудодни будут зерно выдавать, с хлебом да с кашей будем, значит. Надо будет сусек подделать.

Вся семья сидела за столом, сыновья с серьезным видом хлебали уху, годовалая Маша не спала, а вертелась у матери на коленях.

Рано утром, до рассвета по прохладе, Леонтий пошел на бригадный стан. Над полем стелился сплошной утренний туман. Вдруг из тумана, как из воды, вынырнул прицепщик Ваня:

- Дядя Леня, не ходите туда, там эти в фуражках приехали, Вас спрашивают.

- Чего ты мелешь? Кто приехал, кто спрашивает?

- Один из них ругается, говорит, куда он ушел, про Вас, как он посмел бросить работу, говорит, что Вас посадят. Дядя Леня, мужики меня послали, предупредить!

То, что посадят точно, это Леонтий знал, тоже точно. Правда, могут и не посадить, но это вряд ли! Время тяжелое, вон Егора Поногушина, кузнеца сельского, как забрали непонятно за что, рано утром, так уже, скоро, третий месяц ничего о нем не слыхать. Да и сам-то тогда семь месяцев ни за что отмотал!

Мысль сработала сразу: нужно рвануть в Барнаул, к родственникам матери, там отсидеться и поглядеть, куда эта чёртова кривая выведет! Город большой, поди и искать не будут.

Пробираться до Барнаула Леонтий решил вдоль берега Оби: подальше от дорог, да и деревьев вдоль берега много. К утру следующего дня он был уже в городе.

Пока шел в город, Леонтий все время думал о том, кто же мог донести на него, да так быстро: ушел-то он домой поздненько вечером, домой пришел уже затемно, вроде ни с кем не встречался! Но кто-то же донес! Так и до сих пор он не узнал, кто же это был. Догадка, конечно, есть! Но это - догад, а он не бывает богат! Что ж, видимо так и не узнаю, кто, думал Леонтий.

Родственники приняли беглеца, что ж делать, сами в свое время вынуждены были уехать из Барнаула, чтобы скрыться от расстрела, всей семьей, правда, это было в 18-м или 19-м году! Но было. Так что знакомая ситуация, а свой своему поневоле друг.

На третий день Леонтий неожиданно попал в больницу: поднялся сильный жар, ломота по всему телу, аж кости выворачивало. Лечили три недели, а там и в деревне и в районе постепенно все улеглось, Леонтия, по прошествии, почти месяца, никто не разыскивал.

Выписавшись из больницы, он с больничной справкой, похудевший вернулся домой. Получилось, что его никто и не искал, с работы он не сбегал, а лечился в больнице. Так вот вышло, что судьба не дала его в обиду, а то пилить бы ему лес где-нибудь на Севере.

Как интересно жизнь распоряжается судьбами человеческими, думал Леонтий. Вот у брата матери, Туева, тоже судьба поработала с выдумкой, судя по его рассказам.

В 1890-1996гг. он проходил службу на Дальнем Востоке, жребием судьбы в конце службы выпало ему около года проходить службу, по - хозяйству, у тамошнего флотского чиновника высокого ранга, уже довольно пожилого, обрюзгшего и вредного старикашки под семьдесят лет. Работа была разная: уборка двора, конюшни, уход за 4-мя добрыми рысаками, попутно дрова порубить и прочее.

А вот жена у него была молодая и статная дама тридцати одного года. И матрос Туев, стал замечать заинтересованные взгляды молодой хозяйки.

Потом начались расспросы: откуда он? Как служба идет? Скоро ли домой? Матрос, помогите это, принесите то...

Одним словом, однажды произошло то, что и должно было произойти между двумя молодыми мужчиной и женщиной. Через пять месяцев, в течение которых молодые люди продолжали тайком встречаться, у Алексея Туева, закончился срок службы, и он уехал домой в Томскую губернию, с. Павловск.

Прошло много лет, Алексей переехал в Барнаул, женился, занялся небольшим бизнесом при пароходстве: поставлял некоторые продукты питания для буфетов пароходства, мало-помалу скопил капиталец, выбился так сказать в люди. Приобрел хорошую квартиру на первом этаже в районе речного порта. А тут война, потом революция, после которой начались смутные времена в городе, власть почти два года постоянно менялась, переходя от большевиков к белогвардейцам, шла Гражданская война. В один из периодов очередной смены власти в конце 1918 года, когда Красные вновь вошли в город.

И вот однажды под вечер в квартиру Туевых в сопровождении нескольких красноармейцев вошел молодой комиссар. Пройдя в большую комнату, он сел на стул, осмотрелся по сторонам. Потом некоторое время рассматривал стоящих перед ним членов семьи, спросил:

- Как Ваша фамилия?

- Туевы мы.

- А Вы служили в 90-х годах прошлого века на Дальнем Востоке?

- Да, служил. - Всем выйти. - Сказал молодой комиссар красноармейцам и после продолжительного молчания:

- Значит вы мой отец! Знаете, а я представлял Вас немного другим. Мать очень хорошо отзывалась о Вас и долгое время думала, когда стала вдовой, что Вы вернетесь. Только благодаря тому, что она Вас любила, я посоветую Вам забрать свою семью, самое необходимое и сейчас же, немедленно покинуть город. Иначе Вы будете расстреляны, как мироед и классовый враг, ваша фамилия в расстрельном списке. Поспешите. Это всё, что я могу для Вас сделать. Ели будет нужно, я Вас позже найду... Прощайте!

- А... Ваша мать? Она...?

- Она умерла пять лет назад. У Вас мало времени! Через два часа, мы будем здесь снова, так что у вас есть всего час - полтора.

На этом они расстались, и больше их дороги не пересеклись. Скорее всего, он, его сын, погиб в том революционном огне. Всё произошло так быстро, что Туев, даже, не успел узнать ни фамилии, ни имени их семейного спасителя, оказавшегося его сыном.

Почему-то именно эти воспоминания неожиданно всплыли из памяти Леонтия, с такой ясностью, как будто это было вчера, и они придали ему уверенность в том, что и на этот раз его судьба сделает правильный ход, подскажет ему правильный путь.

6. На фронт.

В конце сентября пришло указание о прекращении встреч красноармейцев полка с родственниками, это означало, что скоро полк должен будет отправляться на фронт. Начался период ожидания и подготовки к отправке, занятия продолжались, все было вроде как прежде, но чуть по-другому. Вопрос, куда отправят, прямо висел в воздухе.

По сводкам информбюро фашисты приближались к Москве! Значит под Москву!

В октябре полк погрузился в эшелоны и отправился на Запад, на фронт.

На встречу с запада шли эшелоны с ранеными и гражданским населением, эвакуированными в тыл с фронтовой зоны. Железнодорожные станции напоминали большие муравейники.

Через несколько дней эшелон прибыл на станцию Чебсара Вологодской области, где в полк поступило небольшое пополнение из вологодских новобранцев с лошадьми.

Линия фронта была уже близко, немецкие самолеты периодически бомбили железнодорожные станции, деревни и дороги, по которым в обе стороны шло движение: армейские части к фронту, беженцы в тыл.

В этих условиях, приближенных к боевым, полк, до ожидания особого распоряжения о дальнейших действиях, продолжил боевую и конную подготовку. Приближалась зима и моросящие дожди, переходящие в мокрый снег, ночные заморозки и холодные ветра давали понять, что она не за горами, поэтому у кавалеристов добавилось забот: нужно было готовить лошадей к зимним условиям, самим привыкать к зимнему снаряжению.

Во время ухода за лошадьми после долгих дневных тренировок, Леонтий сказал мужикам:

- Да, братцы, похоже, майор прав был, когда говорил, что шашкой нам махать не придется.

С его старшинством мужики как-то сразу, впервые дни знакомства, согласились и воспринимали его слова, как слова рассудительного и правильно принявшего решения человека. Видимо это произошло из-за его мужицкой прямоты, спокойствия при разговоре, убежденности в своей правоте и уверенности.

- Прав! Нужно нам сейчас больше учиться прятаться за лошадью и спрыгивать на ходу, падать с неё учиться, чтобы не переломать себе ребра. Вот что я думаю! Скакать-то мы почти научились! Прятаться будем учиться.