Любань. 1942. часть 1(СИ)

- Всерьёз - всерьёз, куда уж серьёзней. Им уже не помочь! Нету их, понятно, нету! Нас, еже ли, убьют, пусть другие так же сделают! Спрятавшись за них, мы хоть ещё повоюем, постреляем нескольких фрицев. А шальной пулей нас убьёт, каков толк от того? Мне тоже ребят жаль, но мы тут в бою все на равных под пулями! Так вот, я мыслю. В гражданскую так делали.

Стрельба прекратилась, как показалась, внезапно. Кое-где, в отдалении, то справа, то слева "потявкали" короткие очереди, но вскоре и они смолкли. Звенящая тишина накрыла колючим холодом. Мороз, который не чувствовался во время обстрела, стал предательски залезать под одежду, колоть лицо. Ветер нес по полю снежную пыль, смешанную с земляной пылью, поднятой снарядами.

- Судя по затишью, полдень, обед, поди, у фрицев. - Откашлявшись, произнес Леонтий.

- Пора нашу задумку исполнить, а то до темноты еще далеко, а как начнёт немчура прицельно стрелять, то нам мало не покажется.

Над полем с левой стороны глухо пронеслась команда от воронки к воронке:

- Приказ командира: до темноты не атаковать, в ночь отойти на исходные позиции. Дальше по цепочке передать!

Григорий, лежавший на боку, тоже заорал в правую сторону: "Приказ командира: до темноты не атаковать, в ночь отползать на исходные позиции. Дальше передать!"

- Чего орёшь-то! - По цепочке передаю! - Вообще-то в приказе "отойти" сказано, а не отползать!

- Видишь ли, Леонтий, рифма получается: атаковать - отползать - передать!

- Твою мать! - Это в приказ не вписывается! - Ну, вот ожили в тишине, это хорошо. У нас, наверное, минут тридцать время есть, чтоб укрепить воронку до следующего обстрела. Так что давайте поспешать. Я вылезаю, хватаюсь за тело, а вы меня быстро втаскиваете в воронку.

- Ясно.

- Начнем. Только быстро меня тащите.

Леонтий высунул шапку из воронки, подержал некоторое время. Тишина. Никто не стрелял. Тогда медленно, вжимаясь в снег, он выдвинулся навстречу со смертью, вытянув руки вперед, пополз ужом, бороздя щекой колючий снег. Двадцать сантиметров, полметра, метр. Сердце колотилось так, что, казалось, немцы в дзоте слышат этот стук. Руки ткнулись в мертвое тело. Зацепившись замерзшими пальцами за одежду убитого, Леонтий прошептал:

- Прости, браток! Не по-нашенски это, но так уж вышло.

- Тащите, мужики!

Потянули, как показалось, медленно. "Вот сейчас фрицы начнут стрелять... вот сейчас!" Но стрельбы не было. Снег забивался под ватник, шапка снялась с головы и тащилась между рук. Вскоре Леонтий был втянут в воронку, труп бойца лежал на краю, его лицо было повернуто к ним и заледеневшие глаза, казалось, смотрели в упор.

- Закройте ему глаза! Да простит он нас за это. - Сказал Леонтий, выгребая снег из-под ватника.

- Надобно ещё одного подтащить, надёжней будет. Сейчас, малость, передохну и повторим.

Со вторым тоже прошло гладко.

- Документы надо забрать у ребят и медальоны.

- Ну, вот, от пуль мы чуть сховались, ну а уж если снаряд упадёт, значит, судьба!

Полуденный мороз не отпускал, небо было затянуто серыми тучами. Лежать в тесной воронке, даже прижавшись, друг к другу, становилось холодно. До наступления темноты было часа три. Эти часы могут стать последними для многих. Вдалеке послышался шум немецкого самолета - разведчика. "Сволочь! Сейчас рассмотрит всех нас сверху, и артиллерия накроет. И всё!" После проведенной авиаразведки, немецкая артиллерия начала размеренный обстрел. Несколько снарядов разорвалось неподалеку от их укрытия: вот справа - бух, бух, потом слева и, прямо чуть ли не у них в головах - бух. В ушах стучало глухо: бум-бум-бум. А тело, убитого бойца, скатилось им на головы...

Примерно через час, артиллерийская стрельба прекратилась так же неожиданно, если можно было так сказать, как и началась. Снежная и земляная пыль, перемешанная с морозным воздухом, провонявшим дымом, пороховой гарью и болотом, медленно опускалась на поле, а ледяная земля гудела и вибрировала, как от боли. "Живы! Живы, опять живы!"

Леонтий пошевелил правой рукой, стряхнув землю, потрогал рядом лежащего Григория. И как будто издалека услышал приглушённый голос:

- Чё, ты меня лапаешь, я ж тебе не девка! Живой я, живой!

- Фу ты, балабол.

Слева стал приподниматься Иван, тряся головой. Леонтий придержал его:

- Иван, лежи! Не вставай! Ну, слава богу, живы!

Придя в себя, они сообща вытолкнули тело убитого из воронки. Начало темнеть. Немцы короткими очередями постреливали из дзотов.

Под покровом ночи, оставшиеся в живых, ползком покидали "поле боя", забирая у убитых винтовки и обоймы с патронами, тем самым пополняя свои скудные запасы: патронов бойцам выдавалось по одной - две обоймы, это 10 патронов, на одну винтовку! Руки и ноги, после многочасового лежания на морозе, практически без движения, в тесной воронке, отказывались выпрямляться и сгибаться.

Иван, Григорий и Леонтий, подталкивая друг друга, с трудом выбирались из своего "укрытия", только сейчас они ощутили настоящий холод, который пронизывал "до самых костей", и, стеганые штаны и фуфайка, не спасали от мороза. Зубы стучали дробью от холода и расслабления после нервного напряжения. "Ползти, ползти" - пульсировало в голове. Стыда от того, что они отползают от немецких позиций, не было, было не понимание ситуации...

10. "Подснежники".

Выйдя на "исходные позиции", до ближайших перелесков, куда не могла достать артиллерия немцев, уцелевшие бойцы полка разгруппирова -лись по своим отделениям, взводам и эскадронам.

Получив приказ рассредоточиться и окопаться, бойцы 236-го полка стали готовиться к затяжному ожиданию, толи наступления, толи обороны. При 30-40-градусном морозе, о выкапывании щелей или окопов в мерзлой, ледяной земле, не могло быть и речи, поэтому из воронок устраивали своеобразные землянки, накрывая их ветками, в сосновых рощах сооружали шалаши, тоже, из сосновых веток, засыпали сверху снегом. Сложнее было спрятать лошадей. В глубине рощи для них соорудили несколько десятков укрытий.

А бойцы, в соответствии с приказом, рассредотачивались небольшими группами по 3-5 человек на расстоянии друг от друга 15-20 метров, до утра должны были полностью подготовить и замаскировать убежища, так как утром немецкие самолеты - разведчики обязательно будут изучать местность и определять квадраты для бомбёжки и обстрела.

Леонтий с сотоварищами, Иваном и Григорием, решили оборудовать укрытие в длинном овражке, на окраине перелеска, максимально ближе к деревьям, по всем правилам сибиряков-охотников. Выкопали в плотном, слежавшемся снегу, под небольшим углом, лаз - углубление до твердого дна овражка, установили плетеную еловую лесенку, расчистили, вглубь, в виде кувшина пещерку, устелили дно мелкими сосновыми ветками, более толстыми укрепили потолок, снаружи ветками обозначили условный периметр своей "берлоги". В дальнем углу оставили место для разведения огня: кипяток вскипятить, погреться при случае. Под утро, съев по сухарю, голодные и уставшие, но согревшиеся от работы, прикрыв вход, сплетенным из веток творилом, прижавшись, друг к другу, они заснули. Снаружи лютовал буран: морозный, колючий ветер заносил снегом тела погибших во вчерашнем бою, прикрывал ночные следы живых и места укрытий красноармейцев.

11.

С наступлением вечера и после окончания немцами артобстрела, бойцы выползали из своих "укрытий" для осуществления ночного наступления. Командиры отделений собирали своих, оставшихся в живых, бойцов.

- Бойцы, перед нами поставлена задача: уничтожить противника в дзотах, прорвать их оборону и удержаться на занятых позициях. К нам на помощь идут две стрелковые дивизии. До их подхода будем удерживать занятые позиции. Задача ясна? Далее, бойцы, при продвижении необходимо проверять воронки и овражки, возможно, там могут быть раненные. В ночную атаку пойдем пешком. Проверить свое оружие, обмундирование, обувь, выступаем через час.