Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше
Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше читать книгу онлайн
Леда Ротко – очень необычная девочка. Она помнит момент своего рождения, но не знает, что такое телевизор, она живет в богатой семье, но при этом всегда одна. И свою первую любовь она находит необычным способом – по телефону…
Новый роман серии «Одиночество простых чисел» – это история о личности, которая всегда одна и всегда не такая, как все. Это роман обо всех и для всех. Эта особенная книга, которая уже завоевала признание у себя на родине в Италии – теперь и на русском языке.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Дом Ротко.
Друзья моих родителей, которые знали, что произошло с дедушкой и бабушкой, без конца звонили, желая выразить папе и маме соболезнование. Мне поручили отвечать, что они в России и вернутся в конце месяца.
Бабушка звонила мне по два раза на день, желая узнать, как дела, и сказать, что скучает без меня, но не может приехать, потому что Либеро и Фурио доставляют ей много хлопот.
Однажды позвонила мне и Ноэми, чтобы узнать, как я поживаю и когда вернусь в школу, ей страшно одной сидеть за партой. И я, найдя, благодаря доктору, совершенно бесподобный ответ, сообщила ей, что у меня сотрясение мозга, ну и немного преувеличила, добавив, что теперь уже никогда не поправлюсь.
После чего сразу же позвонила Мать-настоятельница, и пришлось спустить с подоконника Марию, мывшую окно. С мокрой тряпкой в руках она в два счёта отшила её.
– Нет, матушка, не беспокойтесь. Леда не больна неизлечимо. Нет, и не инфекционная болезнь. У Леды очень сильная головная боль. Она должна оставаться дома ещё две недели. В самое ближайшее время вам позвонит синьора Ротко.
Затем она вышла из гостиной, даже не взглянув на меня, но фыркнув, словно горный баран.
Если Мария думала, будто таким образом вызовет у меня желание вернуться в школу, она сильно ошибалась. В школу я никогда больше не пойду.
Мария могла терзать меня до изнеможения, но такие мучения, каких я натерпелась в Колледже Верующих, вряд ли можно себе представить. Что касается отношения Марии ко мне, она могла сколько угодно давать волю своим причудам.
И она постаралась, заявив, что, если я настолько плохо чувствую себя, что не могу ходить в школу, значит, не могу и с Ваттом играть в саду.
Жизнь у меня оказалась ещё более замкнутой, чем тогда, когда я рисковала умереть от скуки. Но теперь в моей голове теснилось столько разных мыслей, они так переполняли её, что даже шишка начала расти, и хотя я едва ли не впала в полную физическую прострацию, в душе у меня всё кипело и бурлило.
Что касается меня, то материала у меня теперь имелось до конца дней моих. Ничего больше и не требовалось. Останусь такой навсегда. Как Христос, распятый на стене за кафедрой.
Однако в четверг утром, когда Мария проверяла в саду, не затоптали ли телевизионщики мамины тюльпаны, мне позвонил Марио.
Я сняла трубку после первого же звонка.
– Дом Ротко, – произнесла я, подражая, как всегда, важной манере Марии.
В трубке молчание.
– Дом Ротко, – повторила я, подумав, что, может, недостаточно отчётливо произнесла свои слова.
На том конце провода по-прежнему тишина, но не абсолютная. Всё же чувствовалось, что там кто-то есть. И в самом деле, вскоре я услышала ответ:
– Надо же, ошибся номером… чёрт возьми! Это не квартира Руббертелли? Как вы сказали, куда я попал?
Я никогда прежде не слышала этого голоса. И не имела ни малейшего представления, кто это может быть. Однако нисколько не усомнилась, что это мужчина. Настоящий мужчина, не вроде Либеро и Фурио. И даже не как мой папа. А как офицер эскадры Северо-Американских Соединённых Штатов Ф. Б. Пинкертон.
– Ну что, положила трубку?
– Нет! – поспешно ответила я.
– Ну так скажи, это дом Руббертелли или нет?
– Нет.
– Что нет?
– Нет.
– Нет, потому что это не дом Руббертелли, или нет, потому что не хочешь сказать?
– Ну ладно, тогда распрощались.
– Нет!
– Опять двадцать пять! Что нет-то, мамино сокровище?
– Не распрощались.
– Но ты же не хочешь сказать мне, куда я попал…
– Это дом Ротко.
– Чей дом?
– Ротко.
– И куда же я попал? На Луну?
– Нет.
– Я понял, это шутка! Ну, конечно, ты просто не умеешь говорить…
– Нет.
Когда я поняла, что уже в тысячный раз повторяю самое короткое и простое слово на свете, мне захотелось сделать харакири, подобно Чи-Чио-сан.
Нужно было спасать положение. Нужно сказать что-то необыкновенно замечательное. И пока я ломала над этим голову, он попрощался со мной:
– Чао, детка. В самом деле пока. Мне нужно дозвониться к Руббертелли, время бежит, и я могу упустить его.
– Скажи мне только, как тебя зовут? – сообразила я наконец.
– Как меня зовут? О мадонна, какая же ты серьёзная и как давно я не отвечал на такой вопрос.
Он посмеялся.
– Ну так скажешь, как тебя зовут?
– Святая мадонна… Послушай, девочка… А ты упрямая! Ну ладно… Марио. Меня зовут Марио.
– Чао, Марио.
– Чао, чао. Я пошёл.
– Не хочешь узнать, как меня зовут?
– Нет, нет и нет. Чао.
– Пожалуйста, Марио.
– Ах… Ну как ты не понимаешь, что мне нужно срочно поговорить с Руббертелли.
– Спросишь, как меня зовут, и закончим разговор.
– Ну почему я должен тратить время на разговор с каким-то ребёнком?.. Ну ладно, давай, только быстро. Говори, как тебя зовут.
– Меня зовут Леда.
– Красивое имя. В самом деле. Красивое имя. А знаешь, кто такая была Леда?
– Нет.
– Очень знатная дама. Пусть тебе расскажут её историю.
– А ты не расскажешь, Марио?
– Нет.
– А если её никто не знает?
– Знают, знают. Чао, Ле.
Он даже не дождался, пока отвечу «Чао!». Просто отключился.
Некоторое время я ещё сидела с трубкой в руках.
А как только прошёл шок, соскочила с дивана и бросилась в сад, даже не подумав, что Мария отругает меня.
Мария разговаривала с режиссёром, которого пускала в наш дом всякий раз, когда родители уезжали на несколько дней. Она втолковывала ему, что они не должны снимать весь сад и весь дом.
Мария понимала, что родители никогда не узнают место, где с её попустительства сняты телевизионные рекламные ролики. У нас не было телевизора. Но она прекрасно сознавала также, что бабушка или какие-то мамины и папины друзья могут заметить сходство и сказать им об этом. Поэтому она очень заботилась о том, чтобы режиссёр в своих съёмках не заходил далеко.
А когда разрешала снимать в какой-нибудь комнате, то задолго до приезда съёмочной группы часами переставляла там мебель и перестилала ковры. К приезду режиссёра это была уже совсем другая комната, которую не узнала бы даже я, прожившая в ней, если не считать двух дней, всю жизнь.
Увидев меня, Мария рассвирепела:
– Я же велела тебе не выходить из дома!
– Извини. Мне нужно спросить у тебя одну вещь.
– Вернись сейчас же в дом!
– Да ладно, Мария…
– Вернись, я сказала!
– Только одну вещь…
– Фррр…
– Прошутебяпрошутебяпрошутебяпрошутебяпрошу-тебя!
– Нет!
– Ну хоть на половинку этой вещи ответь…
– Фрр…
– Кто такая Леда?
Мария посмотрела на шишку на моём лбу и помассировала её, втирая мазь.
– Если обещаешь никому не рассказывать, что видела, скажу.
Мария в последнее время неплохо освоила шантаж. Прошлый раз она заставила меня пообещать, что я никому ничего не скажу, в обмен на глоток виски, оставленного каким-то актёром у камина. Мария не обладала особой фантазией. А я в свою очередь довольствовалась совсем немногим.
В этот раз она повела себя умнее – сделала действительно неплохую ставку. На свете не было ничего, что мне хотелось бы узнать больше, чем кто такая Леда.
– Обещаю.
– Торжественно?
– Торжественно. Так кто такая Леда?
– Ты. А теперь марш немедленно в дом, или завтра же отвезу тебя в школу.
Я умчалась, только пятки засверкали.
Войдя в дом, я услышала, что звонит телефон, и так понеслась в синюю гостиную, что едва не набила себе на лбу вторую шишку.
– Марио? – спросила я, запыхавшись.
Никакого ответа.
– Марио, это ты?
– А кто это?
– Леда.
– Быть не может…
– Я знала, что это ты, Марио.
– Но как же это получается – звоню Руббертелли, а попадаю к тебе?
– Мария не знает, кто такая Леда.
– Я хочу сказать… у меня же правильный номер… Мне только что повторили его…
