Армия любовников

ших от бега облаках. Откуда он, небесный, мог знать, что должен был стать тем самым серпом, что по яйцам? - Скажи, почему именно вашего брата украинца так много было в полицаях? Так много среди сверхсрочников? Что это у вас за призвание?

Он напрягся рядом, но молчал.

- Вы холопы. Прислужники. Вас немцы ставили у печей... Именно вас...

- Я б и зараз встав, колы б тэбэ туды повэлы... - тихо ответил Сэмэн.

- Исчерпывающе, - засмеялась Ольга.

- У москалив од вику така гра. Щитать катов у других народив. Своих бы перепысалы. Бумагы не хватэ.

- Что значит - считать котов?

- Кат - це палач. Ничого ты, баба, нэ знаешь. Ты, баба, дура... Ты вэлыка дура, баба... Спы мовчкы...

- Ты со всеми хозяйками спишь, когда делаешь ремонт? - спросила она его как-то.

- Як повезэ...

- Со мной, значит, повезло?

- Ты мэни нравишься, - серьезно ответил он. - Я бы на тоби женився.

- Мне благодарить? - засмеялась Ольга.

Почему-то стало приятно. Ненужный человек сказал ненужные слова, а на душе потеплело. А то хотел в печь! Но и она тоже... Хороша... Каждый народ наполовину черен. Ни больше... Ни меньше...

Она никогда не спрашивала его о семье. Теперь спросила. Он разведен. Остался хлопчик. У бывшей жены от родителей есть все: и дом в Полтаве, и машина, и садовый участок.

- Мужиков у неи, как алмазив в каменных пещерах. Вона у меня видная, ноги выше головы. Чого разошлись? От цего...

Ольга почувствовала жаркую черноту чужой трагедии, ей захотелось сказать что-нибудь в утешение. Но вылезла банальность про время, это кругом несчастное понятие, на которое и без нее свалено столько всего.

- Извини, что сказала глупость. Но так трудно бывает удержаться.

- Це правда. Про врэмя, - ответил Сэмэн. - Врэмя можно подэлыты на всих людей, тоди получается маленькая цифирка, и тоди мы як бы ничого... А колы умножить... Время на людей - тоди таке число, що пид ним хряснешь. Зараз таке. Помножене на усих зразу.

"Это что-то очень специфически украинское, - подумала Ольга. - Что делить? Что множить?"

Но, видимо, Сэмэн и появился в ее жизни, чтоб портить слова и прикладывать к жизни глупую арифметику.

Потом приехал Кулибин и сразу стал звонить Маньке, выспрашивал, какие у нее анализы, кричал, что надо повышать гемоглобин. Ольга была смущена и обескуражена такой степенью заботы. Она сама только спрашивала дочь: "Все нормально?" - "Нормально", - но чтоб узнавать цифры! Потом Кулибин сказал: всем из квартиры надо уйти, чтоб хорошо проветрилось, иначе "сдохнем, как тараканы". Стали собираться кто куда, а Кулибин возьми и скажи:

- Да! Совсем забыл. Такая история. Художник твой повесился.

- Какой художник? - не поняла Ольга.

- Тарасовский. А картины свои гениальные принес тебе. Сказал, что не знает твоего имени и отчества, чтоб составить завещание, поэтому наследство привез в дет-ской коляске. Я посмотрел, по-моему, это халтура в чистом виде... Но прибежала его сестра, чтоб все забрать, мы не отдали. Он же сам