Комната

— Извини, я испачкал тебе руку.

— Эта краска легко смывается, — говорит бабушка, входя в кухню.

— Ты не говорила ему, что я приеду? — спрашивает Ма, целуя ее.

— Я подумала, что лучше не говорить, а то вдруг все сорвется.

— Не сорвется.

— Рада слышать это. — Бабушка вытирает глаза и начинает отмывать краску. — Джек спал на надувном матрасе в нашей комнате, но я могу постелить тебе на диване…

— Мы сразу пойдем к себе.

Бабушка на мгновение замирает.

— Но ты же поужинаешь с нами?

— Конечно, — отвечает Ма.

Отчим приготовил свиные отбивные с ризотто, но я не люблю обгладывать кости, поэтому съедаю весь рис и скребу по тарелке вилкой, чтобы подобрать соус. Отчим крадет у меня кусочек отбивной.

— Воришка, не воруй!

Он шутливо рычит в ответ:

— Молчать, щенок!

Бабушка показывает мне толстую книгу с фотографиями каких-то детей. Она говорит, что это Ма и Пол, когда они были маленькими. Я делаю вид, что верю ей, пока не замечаю девочку, снятую на пляже, на том самом пляже, куда возили меня бабушка с отчимом. Эта девочка — точная копия Ма. Я показываю ей снимок.

— Да, это я, — говорит она, переворачивая страницу.

Я вижу снимок Пола, машущего рукой из окна огромного банана, который на самом деле является статуей, и другой снимок, где Ма и Пол едят мороженое в рожках. Рядом стоит дедушка, но он здесь совсем другой, и бабушка тоже, на фотографии у нее темные волосы.

— А где фотография с гамаком?

— Мы все время качались на нем, и никому не пришло в голову сделать снимок, — поясняет мне Ма.

— Это ужасно, что у тебя не осталось никаких снимков, — говорит вдруг бабушка.

— Каких снимков? — спрашивает Ма.

— Ну, Джека, когда он был младенцем и потом, когда чуть-чуть подрос, — отвечает бабушка. — Чтобы запомнить его таким.

У Ма делается скучное лицо.

— Я не забуду ни единого дня из этих семи лет. — Она смотрит на свои часы, а я и не знал, что у нее есть часы. У них острые стрелки.

— Когда тебе надо вернуться в клинику? — спрашивает отчим.

Ма качает головой:

— Меня сегодня выписали. — Она вынимает что-то из кармана и показывает нам — это ключ на колечке. — Догадайся, что это такое, Джек. Теперь мы с тобой будем жить самостоятельно.

Бабушка называет Ма по имени.

— Ты думаешь, это хорошая идея?

— Это моя идея, мам. Все в порядке. Меня будут круглые сутки окружать советчики.

— Но ты никогда раньше не жила за пределами родительского дома.

Ма удивленно смотрит на бабушку, и отчим тоже. Он вдруг разражается громким смехом.

— Это совсем не смешно, — говорит бабушка, толкая его в грудь. — Она знает, что я имела в виду.

Мы с Ма идем наверх укладывать мои вещи.

— Закрой глаза, — говорю я ей, — у меня для тебя сюрприз. — Я ввожу ее в спальню. — Та-да! — Я жду ее удивленных возгласов. — Это наш ковер и другие вещи, которые прислала нам полиция.

— Я вижу, — отвечает Ма.

— Посмотри, вот мой джип и дисташка…

— Давай не будем тащить с собой целый воз старого барахла, — говорит она, — возьми только то, что тебе действительно нужно, и положи в свою новую сумку с Дорой.

— Но мне все это нужно.

Ма вздыхает:

— Делай как знаешь.

А что я знаю?

— Все вещи были привезены в этих коробках.

— Я сказала, бери что хочешь.

Отчим укладывает наши вещи в заднюю часть белой машины.

— Мне надо получить новые права, — говорит Ма, когда бабушка выезжает на дорогу.

— Ты, наверное, утратила навыки вождения.

— Ой, я утратила все свои навыки, — отвечает Ма.

Я спрашиваю:

— Почему?

— Ну, помнишь, что произошло с Железным Человеком, — говорит Ма через плечо. Она поднимает локоть и ойкает от боли. — Ну что, Джек, купим себе машину?

— Да, а еще лучше вертолет. Супервертолет-поезд-автомобиль-субмарину.

— Ну и аппетиты у тебя!

Мы долго-долго едем на машине.

— Почему мы так долго едем? — спрашиваю я.

— Потому что это на другом конце города, — отвечает бабушка. — Фактически в другом штате.