Минус один

Дж. Г. БАЛЛАРД

МИНУС ОДИН

— Так где же, господи, где же он есть?

Этот крик души доктора Меллинджера, директора психиатрической лечебницы «Грин Хилл», который в смятении расхаживал взад-вперед между своим письменным столом и высоким окном со стрельчатым сводом, выражал ужас всего персонала перед мистическим исчезновением одного из пациентов. За двенадцать часов, буквально промелькнувших с момента побега, доктор Меллинджер и его подчиненные пережили всю гамму чувств от изумления и досады до острого раздражения и в конце концов пришли к почти эйфорическому [1] неверию. Словно издеваясь над их позором, пациент Джеймс Хинтон сумел не только сбежать — он был первым, кому это удалось, — но и ухитрился не оставить даже намека на то, как он осуществил свой побег. Доктор Меллинджер и его подчиненные извели себя надеждой, что Хинтон, возможно, вообще никуда не убегал и скрывается где-то на территории лечебницы. Во всяком случае, все сходились на том, что, если Хинтон и убежал, он мог только раствориться в воздухе.

Оставалось лишь одно слабое утешение, напоминал себе доктор Меллинджер, барабаня по столу пальцами. Исчезновение Хинтона выявило промахи в системе охраны и надзора и отрезвляющим ударом обрушилось на головы заведующих отделениями. Когда эта злосчастная группка во главе с заместителем директора доктором Нормандом входила в его кабинет на первое в то утро чрезвычайное совещание, Меллинджер окидывал всех по очереди недобрым взглядом, но их бледные после бессонной ночи лица были опущены вниз, как будто, отчаявшись искать Хинтона где-нибудь еще, они теперь пытались найти его в дырочках толстого поролонового ковра.

Всего лишь один пациент, продолжал размышлять Меллинджер, но недовольство попечителей станет еще более резким из-за жуткого скандала, который поднимется во внешнем мире, когда выяснится, что пациент — лунатик с манией убийства — находился на свободе двенадцать с лишним часов, прежде чем была поставлена в известность полиция.

Решение не обращаться к гражданским властям, ошибочность которого становилась с каждой минутой все очевиднее, и удерживало Меллинджера от того, чтобы немедленно найти козла отпущения — самым подходящим для этой роли был бы доктор Мендельсон из второстепенного в лечебнице отделения патологии — и принести его в жертву на алтарь собственной беспечности.

Природная осторожность и упорное нежелание ни в чем не отступать ни на дюйм, пока не заставят, помешали Меллинджеру поднять общую тревогу в течение первых часов, поскольку все еще имелись сомнения, что Хинтон действительно покинул территорию лечебницы. И хотя безуспешность поисков можно было бы расценить как основательное указание на то, что Хинтон сбежал, доктор Меллинджер упрямо отказывался следовать такой логике.

Но теперь, двенадцать часов спустя, его просчет стал несомненным. На лице доктора Норманда проступила чуть приметная ухмылка, остальные это тоже скоро поймут, и его право быть директором лечебницы оказалось поставленным на карту. Если Хинтон не будет найден в ближайшие часы, ему, Меллинджеру, не оправдаться ни перед гражданскими властями, ни перед советом попечителей.

Однако, напомнил себе доктор Меллинджер, он стал директором «Грин Хилл» в первую очередь благодаря своему коварству и изобретательности.

— Так где же он есть?

Сместив в повторном вопросе ударение со второго слова на последнее, словно для того, чтобы подчеркнуть, что бесплодность поисков Хинтона ставит вопрос о его ответственности в нелепом фарсе, в котором он был и автором и ведущим исполнителем, доктор Меллинджер повернулся к своим трем незавтракавшим подчиненным.

— Ну, вы нашли его? Не смейте клевать носом, джентльмены! Может, у вас и была бессонная ночь, но мне вдобавок приходилось вздрагивать от кошмаров.

С этими словами, лишенными всякого юмора, доктор Меллинджер бросил саркастический взгляд на обсаженную рододендронами аллею, как будто рассчитывал вдруг увидеть там исчезнувшего пациента.

— Доктор Редпат, докладывайте!

— Поиски еще продолжаются, господин директор.

Доктор Редпат, врач-регистратор лечебницы, номинально был ответственным за систему охраны пациентов.

— Мы осмотрели всю территорию лечебницы, все спальные блоки, гаражи, и подсобные строения — даже пациенты принимали в этом участие, — но не обнаружили никаких следов Хинтона. Очень сожалею, но боюсь, что у нас нет иного выхода, как поставить в известность полицию.

— Вздор! — Доктор Меллинджер сел в кресло, положив руки на стол. Его взгляд блуждал по голой крышке стола. — Не стоит впадать в панику из-за вашей неспособности найти его. Пока мы не исчерпали своих возможностей, нет смысла попусту отнимать время у полиции, прося их помочь нам.

— Конечно, это так, господин директор, — льстиво присоединился доктор Норманд, — но, с другой стороны, поскольку мы убедились, что исчезнувшего пациента нет на территории «Грин Хилл», можно сделать вывод, что он, ergo [2] за пределами лечебницы. В таком случае скорее мы оказали бы помощь полиции, не так ли?

— Вовсе нет, мой дорогой Норманд, — вежливо ответил доктор Меллинджер. В тот момент, пока он обдумывал свой ответ, он вдруг осознал, что никогда не доверял своему заместителю и не любил его; при первом же удобном случае Норманд сместит его, действуя заодно с Редпатом, чьи промахи в «деле Хинтона» — эта история, по-видимому, будет названа так — навсегда бы отдали его во власть Меллинджеру. — Если бы нашлись хоть какие-нибудь указания на то, как Хинтон совершил свой побег, — связанные простыни, например, или следы на клумбах, — мы могли бы допустить, что он уже за пределами этих стен. Но таких доказательств пока не найдено. Из того, что нам известно — и действительно, все указывает на неизбежность такого вывода, — следует, что пациент все еще находится в «Грин Хилл» и, более того, по логике вещей даже в своей палате. Прутья решетки на окне не распилены, и единственным выходом могла быть только дверь, ключ от которой в промежутке между последним контактом с Хинтоном и моментом, когда было установлено его исчезновение, находился в распоряжении доктора Бута. — Он указал рукой на последнего в этом трио, стройного молодого человека с тревожным выражением лица. — Доктор Бут, как лечащий врач Хинтона, вы действительно уверены, что были последним, кто заходил к больному?

Доктор Бут неохотно кивнул головой. Слава «первооткрывателя» побега Хинтона обернулась для него неприятностями.

— В семь часов, сэр, во время вечернего обхода. Но последним, кто видел Хинтона, был не я, а ночная сиделка — полчаса спустя. Так как ему еще не назначили никакого лечения — пациент был просто оставлен для наблюдения, — дверь не запирали. Вскоре после девяти я решил навестить больного…

— Почему? — Меллинджер составил вместе кончики пальцев, соорудив из них нечто вроде нефа с кафедральным шпилем. — Это один из самых странных аспектов всего дела, доктор. С чего это вы вдруг решили спустя почти полтора часа покинуть свой комфортабельный кабинет на первом этаже и подняться на три лестничных пролета только для того, чтобы сделать поверхностный осмотр, который гораздо уместнее было бы поручить дежурному врачу? Мотивы вашего визита, доктор, меня озадачивают.

— Но господин директор! — Доктор Бут даже привстал со своего кресла. — Неужели вы подозреваете меня в тайном пособничестве Хинтону? Уверяю вас…

— Успокойтесь, доктор, — Меллинджер поднял свою холеную белую руку. — Ничего подобного я не имел в виду. Мне бы следовало сказать: «ваши подсознательные мотивы».

И снова несчастный Бут запротестовал:

— Господин директор! Не было никаких «подсознательных мотивов». Признаться, я не могу вспомнить, что именно побудило меня навестить Хинтона, но какой-то тривиальный повод все-таки был. Я ведь почти совсем не знал пациента.