У ног лежачих женщин

рок первого молодой горный инженер Шпеков, едва приступив к работе по назначению, загремел в больницу с прободной язвой. Сейчас уже и не упомнишь, что там у него резали и шили. Главным было состояние детского сиротства. Никто к нему не приходил - не успели узнать, никто не жалел - не успели привыкнуть, легко было умереть в состоянии полной отчужденности от людей, что он и делал несколько раз в тот май, который предшествовал тому июню. Он лежал, отделенный белой простыней, возле почему-то зарешеченного окна, он думал: старая мать вряд ли сумеет приехать из Тюменской области, чтобы его похоронить, и даже радовался этому, что у нее не будет этих хлопот с гробом и чтоб зарыть. Начальник участка, куда получил назначение Шпеков, уже взял на работу другого, потому что хирург больницы сказал: "Не... Не жилец... Ему жить нечем... То, что я ему оставил, тоже с гнильцой... Траченый весь изнутри... Будто клеваный..."

Вот его и загородили простыней, чтоб окончание жизни шло для других незаметно. Больные ведь не любят умирающих, смерть их может неправильно сориентировать.

Но замечено: долго умирающие люди, как правило, выживают. Шпрехт умирал до самого начала войны, до момента, когда пришел приказ больницу переориентировать в госпиталь и больных срочно стали выписывать.

Шпрехт завис в воздухе. У него никого не было.

Шахтная машинистка Варя проходила мимо. Проходила мимо хирургии, из которой выходили, как могли, всякие разные перевязанные, в лубках, в гипсе, а руководила процессом выкиданса знакомая Варина гинекологша, которая не раз и не два чистила Варю, потому что Варя была женщина свободная, разведенная и ее маленький рост в то время был моден и считался красивым. Варя просто обхохатывалась над женщинами высокими и с длинными ногами, считая это уродством.

Гинекологша сказала Варе:

- У меня мужик бесхозный. Высшее образование... Для тебя скажу: членистый... Может, даже и выживет, раз до сих пор не умер... А главное, Варвара, на фронт не гож абсолютно. Наши сестры уже стали кумекать... А я тебе говорю по дружбе - бери, пока они не расчухали преимущества язвенника перед здоровым желудком.

Варя сказала:

- Оно мне нужно, чужое горе?

Смехом рассказала эту историю родителям, которые растили ее дочь Жанну, пока Варя прыгала из койки в койку.

- Представляете?

Родители представили. На их взгляд, это был замечательный вариант: от блуда дочери. От возможного прихода немцев - те перли недуром. Они мечтали об упорядоченности жизни беспутной дочки, люди старого закала, они не принимали живущую без морали власть и уже стали бояться за внучку.

Варина мать сходила в больницу и посмотрела на Шпрехта. Нормальный умирающий. Без мяса и веса. Но в глазах что-то есть, печаль и даже как бы стыд за свое положение лежа.

Одним словом, родители Вари привезли Шпрехта и положили в сарае - дело ведь шло летом. Внучка носила ему еду - жидкую манную кашу на снятом молоке и рисовые супчики на воде. И это не по жадности, а по диете. Девочка ждала,