Шизофрения

— Которые открываю вам одну за одной, забыв о судьбе Моцарта? — чуть насмешливо сказал он.

— Ну и что? Рискуете жизнью ради дамы, — уточнила Александра. — Это благородно. Женщинам нравится.

— А вам?

— Николя, не увиливайте, признавайтесь. Может мы никогда уже и не выйдем отсюда и кому тогда будет нужен ваш секрет.

— Похоже, весь мир помешался на тайных обществах!

— А как же? Люди хотят знать, почему все происходит именно так, а не иначе, а если не могут чего-то понять — ищут скрытые силы.

— И за внешней атрибутикой не замечают истинные причины и цели происходящих исторических процессов.

— Что вы имеете в виду?

— Например, вот вы когда видите изображение человека рядом с тиглем, одетого в накидку, окруженного колбами и ретортами, вы кем его считаете?

— Алхимиком, — не задумываясь ответила Александра.

— Который что делает?

— Добывает золото или… философский камень.

— И что это означает?

— Ну, с золотом, мне кажется все понятно. Золото — оно и есть золото, — решила отшутиться Александра.

— А философский камень? И вообще, что такое алхимия?

— И что же такое алхимия? — ответила Александра вопросом на вопрос. — Никогда не задумывалась над определением. Скажите вы.

— Алхимия — общее название существующих в различных культурах систем преобразования человека. Человека! — повторил Николя. — А не способов добывания золота из других металлов.

— Если это так, тогда зачем нас обманывают?

— Все на самом деле объясняется просто. Религии Гермеса Трисмегиста, из которой собственно и вышла алхимия, проиграв войну с христианством за право быть мировой религией, стала считаться ересью и поэтому ушла в тень. И естественно была обречена на дискредитацию.

— Гермес Трисмегист — это, кажется, греческое продолжение древнеегипетского бога Тота? — уточнила Александра.

— Верно. Но герметизм оказал прямое влияние на учение гностиков — греческих философов при дворе Птолемеев в Египте. Правда, еще до завоеваний Александра Македонского в Египте появились еврейские общины. Вот с ними-то и вступили в спор греческие философы, но часто проигрывали, потому что раввины использовали в качестве решающего аргумента ссылки на некую Книгу. Когда же по приказу Птолемея Библию перевели на греческий язык — появилась знаменитая Септуагинта.

— Что это?

— Первая Библия на греческом языке, названная в честь семидесяти старцев, которые ее перевели.

— И что было дальше?

— Греческая цивилизация была ориентирована не на веру, а на познание — на Логос. Поэтому когда греки прочитали текст Книги, они решили, что иудеи все перепутали и молятся не тому богу. Гностики офиты при Птолемее стали поклоняться не богу Сафаофу, а Змию, который по-гречески именовался Офис. Змий Офис же являлся для них воплощением Прометея, который принес людям огонь знания.

— Хотя начиналось все с плода, сорванного Евой и Адамом с запретного древа познания Добра и Зла, — вставила Александра.

— Да-да, именно в отношении к добру и злу, к познанию и вере кроются основные противоречия герметизма, гностицизма и алхимии с иудо-христианским мировоззрением. По мнению гностиков, добро и зло взаимно притягиваются.

— «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»? — по-русски процитировала Александра.

— Слова Мефистофеля? — уточнил Николя.

— Да. Кстати, я только сейчас поняла глубину высказывания.

— А вслед за гностицизмом пришли философские учения Платона и Аристотеля, — продолжил Николя. — Ересь офитов перешла в ересь персидского пророка Мани и стала основой манихейства. Из манихейства появилась ересь богомилов. А когда богомилы в двенадцатом веке переселились на юг Франции, возникла ересь катаров и альбигойцев, а в странах Востока — суфизм.

— А кстати, я подумала, — вспомнила Александра недавно прочитанную рукопись, — что учение нашего русского философа Владимир а Соловьева о Софии, пожалуй, продолжало традиции античных гностиков.

— Естественно! — согласился Николя. — Не случайно покойный папа Иоанн Павел II создал в Ватикане «Общество Владимир а Соловьева». Кажется, именно так называется.

— Николя, то, что вы рассказываете, безумно интересно, но… все-таки вы масон или нет? — напомнила Александра о своем вопросе.

— Нет, — чуть помедлив, ответил Николя. — Масонство — это всего лишь светская религия. Христианство — для бедных, масонство — для богатых и известных. А я… — служу Прекрасной Даме.

— Какая прелесть! Так вы продолжатель дела трубадуров? Обожаю сонеты! — воскликнула Александра.

— Можно и так считать, — ответил он и замолчал.

— И все же, что нам теперь делать? — грустно спросила она, возвращаясь к действительности.

— Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю, — нарочито уверенным тоном ответил Николя.

Они замолчали, вслушиваясь в тишину. Вдруг шуршание неподалеку заставило Александру насторожиться.

— Как вы думаете, Николя, здесь водятся крысы? — спросила она почти спокойно, как человек, который, естественно не боится вездесущих хвостатых тварей, а спрашивает просто так, из любопытства.

— Не знаю, я здесь ни разу не ночевал, — ответил он, но все-таки включил фонарь и направил в глубь бесконечного коридора.

Два изумрудных отсвета вдали подсказали, что какая-то живность здесь все-таки обитает. Живность не только обитала, но и жалобно мяукнула.

— Кошка?! — в один голос воскликнули они, вскакивая с места и мгновенно осознав, что если кошка сюда попала, значит…

— Кис-кис-кис! — никогда еще Александра не подзывала кошку с таким рвением.

— Спасибо, Великая Исида! — воскликнул Николя, воздев руки в том направлении, где должно было быть небо…

— Ваш приказ выполнен, досточтимый Магистр, — человек, одетый в черный траурный костюм, почтительно склонился перед мужчиной, восседавшим в похожем на трон резном кресле. — Дверца захлопнулась, точнее не открывается, — в его голосе послышалась усмешка.

— Что ж, пусть это послужит графу уроком. Завтра забери их оттуда и доставь ко мне. Впрочем, нет. Женщина мне не нужна. Можешь оставить ее там.

— Осмелюсь напомнить, мой господин. Она — русская. Ее будут искать.

— И что? — пренебрежительно поморщился магистр. — Кого-нибудь когда-нибудь там находили?

— Я поставлю памятник строителям многоярусных автостоянок! — Николя вытянул почти обессилевшую Александру из узкого проема и, тяжело дыша, опустился рядом на пол, присыпанный бетонной пылью. — И богине Басет, явившейся к нам в образе Мау.

— Да-да, — хмыкнула Александра, потирая ушибленный и ободранный локоть, — скульптурная группа «Заказчик, инвестор и генеральный подрядчик обсуждают план оптимизации налогообложения» будет выглядеть весьма концептуально. Сможете продать в Москве за большие деньги.

Николя рассмеялся и глянул с обожанием. Женщина, которая знает такие слова и не теряет присутствия духа в такой ситуации, невольно вызывает уважение.

— У меня, к счастью, достаточно денег для того, чтобы быть скульптором, который не работает на заказ, — небрежно сообщил он, демонстрируя наивную неосведомленность в вопросе о том, какие деньги может заработать в Москве скульптор, вписавшийся в правильную тематику.

Мелодичный звонок мобильника в кармане Николя ознаменовал возвращение в наземный Пориж.

— Да, Кларисса, — Николя прижал трубку к уху. Да, были некоторые проблемы. Пока точно не знаю, где мы. «Джи-Пи-Эс» там не работала. Сейчас посмотрю и перезвоню, — достал из другого кармана устройство определения координат и включил его.

Тореадорный призыв мобильника известил Александру о том, что в Москве о ней помнят.

— Привет, Кузенька, — сказала она нарочито сонным голосом и даже сделала вид, что зевает. — Как где? Сплю. Телефон в номере подушкой накрыла, чтобы не мешал. А сколько сейчас времени?.. Сколько? И ты звонишь мне в такую рань? В день, когда я могу спать, сколько хочу? — воскликнула возмущенно. — Все-все, не разгуливай меня. Когда проснусь, сама позвоню. Пока, — отключила мобильник.