Жаркое лето Хазара (сборник)

Как только лодка остановилась, Аннов и молодая женщина разложили перед собой захваченные с собой напитки и закуски и занялись своими привычными делами.

Сейчас все это безграничное пространство сжалось в одно большое черное пятно вокруг лодки Хасара, море было тихим и спокойным.

Сзади, с неблизкого расстояния, временами доносился звонкий смех женщин, сопровождаемый басовитыми мужскими голосами, будто кто-то там, в ночи, играл в догонялки. Сейчас как раз то самое время, когда жаждущие приключений "денежные мешки" выходят в море, чтобы позабавиться со своими юными любовницами, а в это время сами молодые женщины ощущают себя на вершине счастья, потому что они юны и красивы, к тому же желанны.

Море спокойно, его таинственная ночная красота умиротворяла. Хасар сидел на корме лодки, стараясь не смотреть в сторону тех, кто находился в ее передней части.

Эти двое под воздействием алкогольных паров вытворяли такое, что он с трудом держал себя в руках.

Ну, разве могло придти в голову, что однажды жизнь сделает такой крутой поворот? Кто мог подумать, что такая громадина, как СССР, с такой легкостью развалится на части? В ту пору я тоже что-то собою представлял, был руководителем, был ведущим оперирующим хирургом.

Может, потому-то тогдашнее время кажется лучшим. А когда пришло новое время, мы поверили, что оно будет лучше прежнего, бросили все и поспешили вернуться домой, чтобы верой и правдой служить родному Отечеству. Когда они собирались в обратный путь, Дунья, словно предчувствуя неладное, умоляла: "Хасар, родной, давай, останемся здесь, мы как пересаженное дерево уже не приживемся в той почве, живут же здесь представители других народов, и мы проживем. Пусть, если хочет, едет Арслан, он молод, и ему будет легче приспособиться к новым условиям!" У женщин вообще интуиция сильно развита, может, она уже тогда чувствовала, что все вот так обернется…

"Тоты, напротив, говорит: "Тебя сюда вернуло мое страстное желание", — он потом вспомнил слова Тоты. Все эти воспоминания навевали грусть, он постоянно думал о случившемся и в сотый раз спрашивал себя: почему так случилось? Особенно тяжело становилось, когда он вспоминал о гибели Арслана, считал его жертвой сложившихся в его жизни неблагоприятных обстоятельств.

На глаза навернулись слезы…

Над морем тихонько задул северный ветер, он будто изпод темного покрывала ночи вырвался. Лодка качалась на волнах, как колыбель, вокруг нее началось бурление. Мелкие волны, скучиваясь, толкая друг друга, весело бились о борта лодки.

Подняв вместе с подругой несколько стаканов подряд, Аннов заметно повеселел. Было видно, что в нем разгорается страсть и его неумолимо влечет к сидящей рядом женщине.

Он, то прижимался к женщине и крепко обнимал ее, то, как ребенка сажал к себе на колени. Чувствовалось, что выпитое кружит голову и туманит сознание. Аннов набросил на женщину и стал мять и тискать ее груди, сейчас он был похож на бодливого быка.

Хасар помнил, что сегодня он всего лишь слуга, поэтому делал вид, что ничего не замечает, хотя и видел все, сидел, отвернув голову в сторону. В то же время он не переставал думать о том, что до сих пор волновало его: почему сегодня правят бал такие негодяи как Аннов, почему им все сходит с рук? Вместе с тем он понял, что ночной извоз богатых нуворишей — это не его занятие. Да, было бы лучше, если бы в это путешествие отправился кутила Кадыр, который при случае мог бы даже отбить у этого толстосума его любовницу и обслужить ее по высшему разряду, во всяком случае, все сделать лучше этого жирного самонадеянного индюка.

А пассажиры лодки, не обращая на него никакого внимания, обжимались, терлись друг о друга и вытворяли такое, что Хасару стало тошно, он считал их поведение бесстыдным.

Аннов любил запивать водку пивом, на него такое сочетание напитков действовало возбуждающе. Вот и в этот раз, насытившись водкой, он обратился к своей возлюбленной, которая уже слезла с его колен и теперь сидела, положив голову ему на плечо.

— Эй, Мяхек, подай-ка мне баночку холодного пива! — Потом он еще о чем-то вспомнил и на ходу поправился — велел подать две банки пива. Взяв из рук женщины пиво, Аннов полуобернулся в сторону Хасара, давая понять, что помнит о нем.

Назвав Хасара "стариком", как собаке кость кинул в его сторону одну из банок пива:

— Возьми, ты тоже остуди душу!

Хасар протянул руку, но не успел поймать банку, та упала прямо к его ногам.

Самым неожиданным для Хасара стало то, что Аннов назвал свою любовницу Мяхек — именем жены покойного сына Арслана. Он почувствовал, как по телу его прошла горячая волна, будто он змею увидел, и понял, что сейчас что-то произойдет. Услышав имя невестки, Хасар задохнулся от возмущения, он стал хватать ртом воздух. "Может, это просто совпадение, может, они тезки?" — пытался успокоить себя Хасар, но и сам не верил в это. Разве мало на свете людей с одинаковыми именами? Он молил Бога, чтобы эта женщина не оказалась его невесткой.

Ему совершенно не хотелось верить в то, что после Дуньи Аннов взял себе в любовницы ее невестку. Если бы он раньше присмотрелся к этой молодой женщине более внимательно, вполне возможно, узнал бы в ней свою невестку.

Теперь Хасар стал более пристально вглядываться в женщину, извивавшуюся в объятьях толстяка во тьме ночи.

Вроде бы и есть какое-то сходство. И эта так же, как жена Арслана, стройна и чуть выше среднего роста. И зовут ее также: Мяхек. Вполне возможно, что это она и есть. Но, может, и не она. Разве мало на свете похожих людей и похожих имен?

Сейчас каждую вторую девочку называют именем Мяхек — так называется пробирный камень, или еще каким именем, обозначающим название драгоценного камня. Но если это вдова Арслана, у нее должны быть очень длинные волосы…

Отправляясь в долгосрочные командировки, Арслан в письмах жене обязательно упоминал ее косы: "Хочется скорее добраться до твоих кос и обмотать их вокруг своей шеи…" Об этом Хасару рассказывала Дунья, которая была в курсе всех домашних дел, радуясь отношениям сына и невестки. А у этой короткая стрижка, неухоженные волосы торчат в разные стороны, да и если на то пошло, эта немного полнее их невестки Мяхек. Та худощавее. К тому же эта молодая женщина кажется чрезмерно страстной и даже легкомысленной. Где-то с неделю назад Хасар разговаривал с Ашхабадом и сказал, что лето подходит к концу, при этом еще раз напомнил теще, что внуки собирались приехать к нему, отдохнуть на море, на что та ответила: "Дунья говорит, что ей сейчас некогда везти детей, а их мать пару дней назад уехала по делам службы в Турцию, но обещала по возвращении непременно свозить их к деду перед началом учебного года". Так что, по подсчетам Хасара, Мяхек сейчас должна быть не здесь, а где-то в Турции.

Где Аваза, а где Турция?!

Он все искал причины, по которым эта женщина не могла быть его невесткой, но как ни старался, где-то внутри копошилась неприятная мысль: "А вдруг это она? Какой позор!" Заодно он вспомнил, как еще до свадьбы Арслан сказал матери: "Мама, по-моему твоя родственница не камень Мяхек, а самый обычный камень, который пинают ногами!" Похоже, он уже тогда что-то почувствовал.

"Наверно, мой сын еще тогда знал, кто ты такая на самом деле", — грустно подумал Хасар. Его тревога росла, он уже не сомневался, что женщина Аннова на самом деле не просто похожа на его невестку, а она и есть. Он мог бы узнать ее по голосу, но в отличие от Аннова, который постоянно острил и громко смеялся над собственными остротами, она почти не смеялась, а разговаривала измененным голосом — шепотом.

Сейчас Хасар радовался тому, что Аннов не узнал его.

Если бы узнал, разве сел бы в эту лодку и отправился в неведомые дали?

Однако все тайное рано или поздно становится явным.

Аннов все равно узнает, в чью лодку он сел. И потом, между воровством и развратом расстояние не такое и большое.