Журавленок и молнии

ки, вогнал в них шурупы. Потом стал навешивать шкаф и позвал на помощь Журку. Журка молча стал поддерживать шкаф плечом. Отец с натугой сказал:

— Что-то не нравится мне правый шуруп. Не до конца вошел, а дальше не лезет, отвертка паршивая. Юрий, принеси из ящика ту, что с деревянной ручкой. Поживей...

— Хорошо, — ровным голосом ответил Журка. — Только, пожалуйста, придержи мой край, а то шкаф может сорваться.

Он принес отвертку и аккуратно, рукояткой вперед, протянул ее отцу. А сам смотрел на латунные ручки шкафа... Отвертка вдруг со стуком полетела в угол.

— К черту! — сказал отец. Сорвавшийся шкаф косо повис на одном шурупе. Журка отшатнулся — не от страха, а от неожиданности.

— Идите вы все! — с той же злостью сказал отец. Шагнул к окну, смял занавески, вцепился в косяки, уткнулся лбом в стекло. Тут же появилась в кухне мама.

— Что случилось?

Отец молчал, его пальцы на косяках побелели. Мама повернулась к Журке:

— Юрик, что произошло?

— Я не знаю, — сказал Журка, хотя знал. Понял. И мстительные струнки ощутимо зазвенели в нем. Очень-очень спокойно он проговорил:

— Кажется, папа чем-то недоволен. Папа, я сделал что-то не так?

Отец размашисто повернулся. Журка снова отчетливо увидел на белых скулах пороховые точки.

— Вы... — коротко дыша, сказал отец. — Думаете, я не вижу? Я же для вас... Кто? Я все для дома, башкой бьюсь, вкалываю, как лошадь, а вы...

— Саша, перестань, — быстро сказала мама.

— Что перестань? — с неприятным визгом спросил он. — Вы же со мной как с чужим! Живу, как в холодильнике, хоть домой не приходи! Уйду я к лешему, ну вас...

Журка поднял отвертку и тихо положил на стол. Сказал:

— Раз я пока не нужен, я пойду учить уроки.

Пришел в свою комнату, сел к секретеру и стал перелистывать учебник ботаники. Просто так...

Из кухни долетали обрывки разговора. Вернее, обрывки маминых фраз. А то, что кричал отец, Журка слышал полностью:

— Теперь мне что, на пузе перед ним ползать?! Как побитому псу?!

Мама, кажется, сказала, что побитый-то не он, не отец, а наоборот.

— Надо же, беда какая! Всю жизнь будет помнить? С другими еще не так бывает...

— С другими — это с другими, — сказала мама.

— Ну, конечно! А вы особые! Тонкая кость, нежное воспитание! А я бык, дубина неотесанная! Знай свою баранку...

Журка хмуро усмехнулся. Отец и раньше, если злился, любил говорить, что где, мол, ему, необразованному шоферюге, до мамы с ее художественными вкусами. Мама иногда смеялась, а иногда отвечала, что сам виноват: не надо было бросать учебу в техникуме. Кажется, и сейчас так сказала.

— Ну и что техникум?! — крикнул отец. — Ну и кончил бы! Это все без разницы! Технарь — он все равно технарь! Это вы — интеллигенция...

Мама что-то ответила. Потом Журка услышал ее шаги: она шла в Журкину комнату. Он замер над учебником.

Мама вошла, постояла за Журкиной спиной и тихо спросила:

— Неужели тебе его ни капельки не жаль?

Журка чуть шевельнулся. Жаль?.. Если бы отец вдруг подошел,