Выбор Донбасса

Видение Юрия

Шкаф вырастает в размерах, здание школы, наоборот, уменьшается, холм, на котором расположена школа, тоже увеличивается, вырастает.

Из расположенного вокруг холма, по периметру, множества неистово палящих разнокалиберных орудий вылетают снаряды и летят вверх, по направлению к торчащему на вершине холма шкафу…

Голос Юрия (за кадром).

…И заглушая в сотый раз

Твой голос, Миро,

Шесть долгих суток лупят в нас

Все пушки мира…

Мощный взрыв. Свет меркнет. Наступает тишина.

Конец видения Юрия

Школьный двор — день

Во двор въезжают «мерседес», КамАЗ с крытым кузовом и, неожиданный здесь, четырехдверный «седан»–кабриолет. Из «мерседеса» выходит Ираклий, в руках у него два деревянных костыля.

Из школы нацгвардейцы выносят носилки с ранеными и грузят их в КамАЗ.

Некоторые раненые самостоятельно подходят к КамАЗу, им помогают забраться в кузов.

В шкафу — день

Юрий и Миро через дыры в шкафу смотрят во двор.

Гремит засов, шкаф открывается, в проеме — Марк.

Марк. Француз, выходи! Уезжаем. (Протягивает ему костыли.) Это тебе!

Юрий смотрит на Миро. Тот, улыбнувшись, подталкивает его к проему двери. Они обнимаются.

Марк (показывает Юрию на кабриолет). Иди, садись на заднее сиденье.

Юрий прыгает на костылях к кабриолету.

Поравнявшись с Ираклием, останавливается, смотрит на него.

Юрий. А Миро? Когда «Семерка» увидит, что меня в шкафу нет, он убьет его.

Ираклий. Идите в машину.

Юрий идет к кабриолету.

Ираклий что–то говорит Марку.

Юрий устраивается с трудом на заднем сиденье, укладывает костыли. Смотрит через стекло на школьный двор.

Во дворе Миро, сопровождаемый Марком, подходит к КамАЗу, поднимается в кузов, и исчезает в глубине фургона.

Марк садится в кабриолет впереди, рядом с водителем.

«Мерседес» трогается первым, за ним КамАЗ и кабриолет, и вся мини–колонна выезжает за ворота.

Дорога. Поселок — день

Колонна не успевает достичь конца улицы, как в воздухе раздается знакомый свист, и там, откуда они только что выехали, в районе школы, начинают разрываться снаряды…

Вдоль дороги то тут, то там, чернеют сгоревшие дома, торчат скелеты развороченных крыш, зияют пустыми оконными проемами изрешеченные осколками кирпичные стены…

Блокпост нацгвардии — день

Колонна въезжает на украинский блокпост.

Желто–голубой флаг, нашивки батальона «Донбасс», врытый в землю танк, ящики с боекомплектами.

Машины останавливаются.

Голоса нацгвардейцев. «Слава Украине! Героям слава!..»

Ираклий беседует с бойцами блокпоста, к ним подходит Марк. Ираклий что–то ему говорит.

Юрий замечает завалившуюся между сидениями машины небольшую записную книжку. Он берет ее и кладет к себе в карман.

Марк возвращается озадаченный.

Марк. Вперед нельзя, там бой.

Юрий. Что, назад, опять в шкаф?..

Марк. …Что? В шкаф? Да, нет. В шкаф уже в любом случае ты не вернешься. Нет шкафа. Прямое попадание.

Марк достает из багажника две банки тушенки, вскрывает одну, собирается вскрыть вторую банку.

Юрий. Не надо, Марк, я не буду. Спасибо.

Юрий откидывается на спинку сидения, закрывает глаза.

Яркое теплое солнце освещает его разбитое в кровоподтеках лицо. Налетающие порывы легкого ветра шевелят спутавшиеся в земле и грязи волосы…

Раздается приглушенный свист и вслед за ним звук взрыва.

В корпус «седана» врезается несколько осколков.

Голоса нацгвардейцев. Танк!.. Прямой наводкой бьет, гад! Все — в лес!

Все выскакивают из машин, раненых спускают на носилках из КамАЗа и, бегом, уносят в лес, за ними, в сопровождении автоматчиков, бежит Миро.

Юрий распахивает дверь кабриолета, пытается выйти, но у него всё получается очень медленно.

Юрий видит, что Марк, скрывшийся уже, было, в лесу, возвращается к нему, чтобы помочь.

Юрий. Не надо, Марк! Беги! Я сам справлюсь.

Взрыв. Снаряд попадает в одну из стоящих на блокпосту машин, она загорается.

Марк ждет. Юрий допрыгивает на костылях до Марка, и они вместе исчезают в лесу.

Разрыв… Снова свист… разрыв…

Лес — день

Юрий, опираясь на костыли, прижимается к дереву.

Мимо пробегает бородатый нацгвардеец, как бы споткнувшись, останавливается, удивленно смотрит на Юрия.

Бородатый нацгвардеец. А ты що тут торчишь? Ховайся!

Юрий. Я… не могу.

Бородатый нацгвардеец. Чому не можеш? Біжимо, я допоможу! Ось тут, мій окопчик!

Юрий. Мне… нельзя в окопчик!

Бородатый нацгвардеец. Чому це?

Юрий. Я… пленный.

Нацгвардеец какое–то мгновенье смотрит на Юрия молча… Свист…

Бородатый нацгвардеец. Та насрати! І що, що пленный?..

Разрыв…

…Ти — людина! I життя человечье — єдине! В окопчик, я тобі кажу!

Он подталкивает Юрия, тот допрыгивает, на костылях до щели, на которую сверху уложены три бревна, и, от толчка в спину, скатывается в «окопчик». Вслед за ним — бородатый нацгвардеец.

Гремят взрывы, сыпятся, срезанные осколками, ветки с деревьев.

Бородатый нацгвардеец. …У мене багато друзів у Росії. ти розумієш, в прошлом–то, я спортсмен, єдиноборства, я з росіянами часто бився, і в Росії, і в Україні, я любив з вашими битися, мене побили, або я побив — злості немає: ми обнімаємося і остаемося друзями.

Рядом разрывается снаряд, в окоп обрушивается куча земли и веток.

…Я був бандитом, я їздив вибивав гроші, а один раз, так вийшло, я не став сразу бити, а пояснив, у чому дiло, і мене зрозуміли, гроші повернули! I я зрозумів тоді, що, виявляється, можна не бити, можна договоритися! Завсегда можна, розумієш?..

…Разрывы уже прекратились, их сменил беспорядочный треск выстрелов: где–то рядом горят ящики с боекомплектом.

…Тебе як звати?

Юрий. Юрий.

Бородатый нацгвардеец. Мене — Роман! Так от, Юрий, слухай, у нас містечко невелике, мене всі там знають, всі менти мене в місті поважають, я раніше працював вышибалой, а зараз, вернуся додому — буду балотуватися в мери! Потому що я зрозумів, що про все можна договоритися! І жити нормально, не бити нікого!

Выстрелы прекратились, тишина наступила в ночном лесу.