Ботинок (СИ)

- Разбавлять... водку... зачем? - опешил Мишель.

Капа Петровна переглянулась с дочкой.

- Ну, чистый инопланетянин! - сказала Капа Петровна. -- Или дурачком прикидываешься? Объясняю для бестолковых: после двух рюмок людям до фени, чего пить? Отсюда можно поиметь тройную выгоду: первое - экономим деньги на спиртном, особо пьяных не будет - это два, трезвые, как известно, жрут мало, и потому должно остаться много еды -- это три. На сэкономленных харчах, по-хорошему, можно полгода продержаться - это уже четыре. Понял, тёпа? С собой привезу специальной самогоночки, литров пять, а то и десять. Убойная вещь: после первой рюмки с ног валит. После нее несколько дней ни есть ни пить не захочется. Рецептик мне один зэк подарил. Мировая вещь!

Мишелю интересно было бы узнать, при каких обстоятельствах ма познакомилась с зеком, но времени на это не осталось вовсе. Капа Петровна запричитала:

- Сынок, что это мы все едем и едем? Останавливай скорее колымагу!

- Здесь не могу - знак висит, - ответил Мишель.

- Все у тебя "не могу"! Как жить будете, прямо не знаю! - проворчала Капа Петровна.

Мишель нашел, наконец, свободное местечко и припарковался.

- Слава Богу! - воскликнула Капа Петровна. - Не люблю опаздывать. Ну, зятек, бери чемоданы, а ты, Кристя бери баул, а я уж, как-нибудь, за вами поспею. Карманы берегите! Кристинка, билеты, паспорта у тебя?

- У меня, ма.

- Поезд ждать не будет, - волновалась Капа Петровна. - Да, чуть не забыла, еду в ресторане не заказывай. Приеду, сама все сделаю. Ну, кажется, всё обговорили, а что забыли -- по телефону решим. Время пройдет быстро. Побежали, дети мои!

***

Капа Петровна оказалась права: время, которое государство предоставило Мишелю и Кристине для проверки своих чувств, тянулось долго, но прошло быстро, как один день.

Часть 18. Бунт подкаблучника.

- Тихоня, тряпка, подкаблучник, а туда же: всё по-своему норовит сделать! Из себя меня корежит! Помяните мое слово, мы с ним кашу не сварим.

Так Капа Петровна ругала Мишеля своим родственникам, собравшимися на свадебное застолье в полуподвальном помещении ресторана "Рамзай", что на углу Пушечной улицы и Рождественки.

Родственники согласно кивали головами, украдкой посматривали на накрытые столы и глотали слюну. Они были уверены, что Капа Петровна ругается только потому, что сама голодна. Молодые, как уехали три часа назад кататься по Москве, так до сих пор и не возвращались.

Родственники ошибались. Капа Петровна сердилась на Мишеля по другой и очень серьезной причине. Мишель не сдержал слова. Он не разбавил, как она просила, водку водой. Мишель самостоятельно, то есть без нее, заказал в "Рамзае" всю еду. Капа Петровна не могла успокоиться, узрев на столах запеченную семгу, жареных поросят с хреном и многочисленные тазики с красной и черной икрой.

Но и это еще не все. Обычно покладистый, зятек вчера поднял бунт! Он заявил, что намерен на своей свадьбе напиться "вдрыбадан", и поэтому не сможет быть за рулем, чтобы вывезти, "чертовы объедки", которые останутся после свадебного застолья. На что ма торжественно объявила:

- Ну, милый, зятек, запомни, я тебе все прощу, но этих слов во веки вечные не забуду! Обидел ты меня. Так и знай.

Это случилось вчера. А сегодня наружу вылез еще один прокол Мишеля. По мнению Капы Петровны, это был самый крупный прокол из всех его проколов. В ресторане она обнаружила целую компанию "незнакомых рож". На законный вопрос, - "Что це за фрукты?" один из них, с чудной фамилией Веревкин--Рохальский нагло улыбнулся:

- Мы коллеги жениха по театральному цеху. Приглашены лично женихом. Есть еще вопросы? Нет? Спасибо за внимание.

Глядя в наглые глаза Веревкина-Рохальского, Ма окончательно поняла - её план правильной свадьбы провалился с треском. Она еле удержалась от того, чтобы не звездануть своей тяжелой рукой весельчаку между глаз.

В этих условиях Капе Петровне ничего не оставалось, как только отвести душу, поливая Мишеля грязью и настраивая родственников против него.

- Ничего из себя не представляет, а характер проявляет! Я ему такой характер устрою, надолго запомнит, - ворчала она.

Родственники Капе Петровне верили: она устроит, и он запомнит, и жалели Мишеля.

- Дорогая теща не нужно так переживать. Молодые никуда не денутся, приедут! - крикнул со своего места Веревкин-Рохальский.

- Какая я тебе теща? - начала было заводиться Капа Петровна, но ее внимание привлекли новые люди.

В ресторан беззвучно, как тени, проникли два человека. Они были так малы ростом и так худы, что не сразу разберёшь - они мужчины, или женщины. Больше, как бы, походили на женщин. Вновь пришедшие остановились в нерешительности, очевидно, раздумывая, что делать дальше?

- Это еще что за мензурки такие? -- подняла брови Капа Петровна и решительно направилась навстречу гостям.

На вопрос Ма "кто такие, откуда?" тени переглянулись, и одна из них сказала:

- Мы -- родители Мишеля, в смысле жениха. Меня зовут Варвара Ивановна. Я - мама жениха. А это его папа, Викентий Эммануилович. Вы, очевидно, Капитолина Петровна, мама Кристиночки? Верно?

- Верно, Капа Петровна - я, - сказала Капа Петровна и зачем-то добавила. - Расправка моя фамилия.

Капа Петровна не любила свою фамилию и крайне редко представлялась ею.

- Очень приятно, Капа Петровна. Где же молодые? Мы полагали, что они давно уже здесь.

- Черти носят вашего молодого! - рявкнула Капа Петровна.

Родители Мишеля, а также оказавшийся рядом официант, невольно присели. После секундного замешательства официант предложил гостям чайку и фруктов. Капа Петровна и рта не успела открыть, как Варвара Ивановна согласилась:

- Чайку, пожалуй, можно.

Проворный официант убежал быстрее, чем Капа Петровна успела отменить заказ и послать его к "чертям собачьим". Она беспомощно махнула рукой и крикнула вслед официанту:

- Да, делайте, что хотите! Черти оборзевшие! Надоели!

Родители молодоженов уселись за столик. Варвара Ивановна, чувствовавшая, что сделала что-то не так, все время улыбалась. Викентий Эммануилович пытался поддержать супругу и тоже улыбался. Капа Петровна пыхтела, как паровоз. "Навязались мензурки на мою голову!" - думала она..

"Мензурками" Капа Петровна именовала всех интеллигентов, устойчивую неприязнь к которым приобрела еще во время пятилетней отсидки в тюрьме города Батайска. В зоне она "ломала мензурок пачками". И не ради скуки только, а по необходимости, чтобы другим неповадно было занять ее место у форточки, а в столовой "загребсти халявную бациллу"- лишний кусок мяса. Привычка "ломать мензурки" осталась у Капы Петровны и после условно-досрочного освобождения. Даже сидеть за одним столом с мензурками ей было "западло".

Родителям Мишеля, наоборот, Капа Петровна очень понравилась. В этой большой женщине они чувствовали настоящий русский характер. Они предвкушали интересный разговор. Однако разговор пока не клеился. Капа Петровна молчала и не притрагивалась к чаю. Родители Мишеля, чувствуя себя гостями, не решались первыми сделать глоток и только помешивали чай ложечками. Они обдумывали, что бы такое спросить у своей родственницы, чтобы той было интересно отвечать, но каменный взгляд Капы Петровны мешал сосредоточиться, и вопросы не формулировались.

С улицы донеслись требовательные автомобильные сигналы. Раздался крик:

- Ура! Молодые приехали!

- Ну, наконец-то! -- подумали все и понеслись к выходу встречать молодых: кто нес хлеб с солью, кто поднос с шампанским и фужерами, кто мешочки с мелкой монетой, кто просто "за компанию".

Капа Петровна поднялась из-за стола подчеркнуто не спеша, не забыв, однако, одним глотком выпить свой чай.

Часть 19. Нечто невообразимое!

На улице творилось нечто невообразимое! Из-за припаркованных где попало легковушек невероятно длинный автомобиль лилового цвета, украшенный цветами, двумя золотыми кольцами, с привязанной к бамперу куклой, не смог вписаться в поворот и встал, перегородив собой все движение на перекрестке.