Утренний бриз

— Чепуха! — отмахнулся Струков и потянулся за рюмкой.

— Послушайте человека с копей, — Бирич обернулся и сделал знак Малинкину. Тот вышел из кухни, и, поклонившись, сказал:

— Павел Георгиевич говорит правду. Перед вечером большевистский отряд к нам на копи пришел…

Все переглянулись. В столовой повеяло опасностью.

Струков вскочил на ноги:

— Да я их!..

— Замолчите, Усташкин! — крикнул Фондерат и спросил Малинкина:

— Сколько человек в отряде?

Струков вздрогнул. Зачем Фондерат называет его настоящую фамилию?

— Сто будет, — ответил Малинкин Фондерату и подумал, что он напрасно прибежал предупредить Бирича. Вон у всех какие испуганные лица. — Все с ружьями. Утром и шахтеры с ними на пост придут.

Теперь глаза всех были устремлены на Фондерата. Полковник спросил Струкова:

— Сколько у нас милиционеров?

— Здоровых двенадцать…

— Перевес на стороне врага, — сказал полковник, точно это не было ясно всем: — Но мы будем драться. Я прошу вас, господа, принять меры предосторожности. Прежде всего рекомендую ценности перенести на шхуну мистера Свенсона. Я надеюсь, что вы не будете возражать? — обернулся он к Олафу.

— Нет, — Олафу не понравилось, что полковник, распоряжается его судном, как своим, но возражать, он не смел. Полковника прислал Легион, и тут надо подчиниться. Фондерат продолжал:

— Что бы ни произошло утром, господа, этот берег, эта земля будет наша. А теперь не будем терять времени.

Все поднялись. Торопливо одевались и расходились. Последними выходили Фондерат и Свенсон. Полковник сказал Олафу:

— Очевидно, вам придется взять на шхуну наиболее нужных людей. Я сейчас не вижу возможности оказать сопротивление большевикам. Если мы вступим в бой с ними, мы все погибнем и нашему общему делу не поможем.

— Я понял вас, — проговорил Олаф. — Мы должны временно уйти из Ново-Мариинска.

— Да, — полковник натянул шинель, подбитую мехом. — Проводите меня на шхуну…

Марковский красногвардейский отряд пришел на копи перед вечером. Товарищ Роман сразу же приказал расставить заставы:

— До утра ни один человек не должен уйти с копей. Надо, чтобы в Ново-Мариинске не знали о нашем приходе. Мы нагрянем туда неожиданно.

Каморный познакомил товарища Романа и других марковцев с Баляевым. Товарищ Роман, внимательно выслушав Баляева, похвалил:

— Хорошо сделали, что не начали без нас. Вас бы перебили, и только.

На копях стало непривычно многолюдно и шумно. Все не могли поместиться в бараке, и большинство Красногвардейцев расположилось прямо под открытым небом. Запылали десятки больших костров. Товарищ Роман долго сидел с товарищами за единственным столом в бараке, обсуждал, как лучше, без лишней крови, если Совет коммерсантов и американцы вздумают оказать сопротивление, занять Ново-Мариинск. Когда голова стала болеть от бесчисленных споров и табака, товарищ Роман встал:

— Утро вечера мудренее. Спать всем!

Никто не заметил, как Малинкин, ко всему внимательно прислушивавшийся, бесшумной тенью покинул барак, а затем проскользнул между заставами и побежал к Ново-Мариинску.

…Наступило холодное раннее утро. С лимана тянул утренний бриз. Товарищ Роман осмотрел выстроившихся красногвардейцев и шахтеров. Встав на перевернутую тачку, он громко обратился к бойцам:

— Товарищи! Вон в руках вашего товарища Оттыргина развевается красное знамя революции. Его впервые над этой далекой землей поднял первый, ревком Чукотки, подняли большевики Мандриков, Берзин, Новиков и их товарищи. Враги злодейски уничтожили их, сорвали знамя. Можно сорвать флаг, но нельзя отнять у людей мечту и решимость стать свободными, стать счастливыми, стать хозяевами своей земли и жизни. Красное знамя революции; привезенное сюда Мандриковым и его товарищами, незримо продолжало реять над этим берегом, оно вдохновляло людей, вселяло в них надежду. Люди верили, что наступит день, когда Советская власть навсегда встанет на этой земле. Этот день наступил! Вам предстоит вновь поднять алый флаг революции над Ново-Мариинском! Вперед, товарищи! Ура-а-а!

— Ура-а-а! — пронеслось над копями.

Отряд двинулся с копей. Утренний бриз разогнал серые тучи, которые с утра закрыли солнце, и оно хлынуло на землю. В его лучах еще ярче заалело знамя, которое нес Оттыргин. Рядом с ним шагали Вуквуна и Антон Мохов.

— Шли без привала, без отдыха. Впереди показались строения Ново-Мариинска. Товарищ Роман приказал Камерному:

— Бери десять бойцов и — в разведку!

Товарищ Роман остановил отряд, приказал всем быть готовыми к бою. Томительно тянулось время. Каморный вернулся через час. Вид у него был озадаченный:

— В лимане стоит какая-то шхуна. Все жители на берегу. Я пятерых своих оставил на окраине поста. В случае чего они дадут сигнал тревоги.

Вновь выстроился отрад. Так он и вошел в Ново-Мариинск под красным флагом. Вначале поселок удивил красногвардейцев своей тишиной, пустотой, но когда первые рады вышли к зданию ревкома, то увидели большую толпу жителей на берегу. Они следили за шхуной, которая стояла недалеко от берега. Кто-то первый заметил красногвардейцев и закричал:

— Красные пришли!

Толпа ахнула, радостно заголосила и ринулась навстречу красногвардейцам:

— Наши пришли!

— Наконец-то!

— Ура-а-а!

Многие находили знакомых, обнимались. Бойцы смешались с новомариинцами. Товарищ Роман вошел с Антоном, Чекмаревым, Клещиным и другими в здание ревкома. В нем гулял ветер. Окна были выбиты, двери выломаны, печки разрушены. В коридоре марковцы увидели темные пятна замерзшей крови. Товарищ Роман первым снял шапку. Люди постояли несколько минут в молчании, потом товарищ Роман обратился к Антону:

— Немедленно поднять красный флаг.

Антон и Оттыргин, как когда-то, снова вместе забрались на крышу здания и укрепили знамя отряда. Утренний бриз развернул алое полотнище, и его увидели все. До Оттыргина и Антона доносились восторженные крики людей.

— Смотри, шхуна уходит! — сказал Оттыргин Антону.

Мохов посмотрел в сторону «Нанук». Она ложилась на курс в открытое море. Антон не знал, что в этот момент на него, на флаг, на Оттыргина направлен бинокль полковника Фондерата.

Фондерат внимательно осмотрел стоящих у флага и пробормотал, разглядев лицо Антона:

— Где-то я этого парня видел.

Но к его словам никто не прислушивался. Все, кто находился на палубе шхуны — Свенсон, Елена Дмитриевна, Бирич, Кулик, Рули, Стайн, Щеглюк, Струков, — чувствовали, себя избежавшими смертельной опасности. Они не думали о тех своих соучастниках, которых не взяли на шхуну и которые сейчас прячутся по темным углам.

Солнце заливало Ново-Мариинск, словно вместе с его жителями радовалось развевающемуся знамени.

Магадан — Андырь — Хабаровск

1958–1964 гг.