Водители

ики проверяют машины и подписывают путевки. У бензоколонки крик и шум: шоферы торопятся поскорее заправиться. На мойке изо всех шлангов бьет вода, машины окутаны радужными облачками блестящих водяных брызг. Сколько ни работал Тимошин на базе, он всегда в этот час видел Полякова во дворе. Директор обычно стоял в воротах гаража и молча, ни во что не вмешиваясь, наблюдал за происходящим. Сегодня капитанский мостик пустовал. Но все шло своим чередом, по твердо заведенному порядку.

Тимошин увидел на мойке Нюру Воробьеву и подошел к ней.

- Как дела, Нюрочка?

- Ничего,- безразлично ответила она и направила из шланга струю воды под машину.

Он почувствовал в ее словах что-то недосказанное.

- Много рейсов сделала?

- Девять за две смены.

Он засмеялся.

- Отстаешь. Напарник твой Максимов шесть за одну сделал.

Нюра молчала.

- Что ты такая сердитая?

- Обыкновенная.

- Помогает тебе Максимов?

Нюра поднялась, струей воды обдала кабину, направила шланг на крылья.

- Помогает? - повторил он свой вопрос.

- Помогает...- нехотя ответила она.

Она опустила шланг и, подойдя к стене, завернула кран. Струя воды некоторое время билась о землю и затем, плеснув раз-другой, стихла.

- А ты можешь сделать шесть рейсов на кирпиче? - спросил Тимошин.

- Не берусь.

Ничего больше не сказала, села в кабину и съехала с мойки.

Когда раздался удар гонга, Тимошин был уже у своего станка. Возле него лежала кучка шестеренок, еще темных, с бесформенными зубьями и следами наварки. Это была первая партия восстановленных по его способу деталей. Теперь он сам обрабатывал их с помощью приспособления собственной конструкции. Он приладил деталь, включил станок, резец погнал серебристую вьющуюся стружку.

Пройдет несколько минут, и Тимошин втянется в привычный ритм работы, но сейчас впечатления дня еще владели им. Он думал о Нюре Воробьевой, о Степанове, старался понять их загадочные слова о Максимове. Неужели тот сплутовал с путевкой и приписал себе рейс?

А станок все журчал, и деталь вращалась, окруженная светящимся нимбом. Вот уже на ней проглянули свежие, серебристые полоски. Из бесформенной наваренной массы выступили очертания спирального зуба, который должен быть отделан с точностью до двух сотых миллиметра.

Тимошин углубился в работу.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Нюра сдала "колдуна" Максимову и отправилась в душевую.

Она вышла оттуда в голубой майке с закатанными рукавами. Освеженная душем, с мокрыми волосами, загорелыми руками и ногами, она была похожа на спортсменку, идущую с соревнований по плаванию. Это сходство подчеркивал и маленький чемоданчик в ее руках, в каком обычно носят купальный костюм. В Нюрином чемодане лежала спецовка.

Она обвела глазами двор, но взгляд ее был заносчивей обычного: пусть никто не подумает, что она кого-то ищет!

Под навесом возился с разобранным мотоциклом дежурный шофер Антошкин, юркий, узкоплечий паренек в грязном комбинезоне и кепке, до того крошечной, что было