Замужество Татьяны Беловой

Как-то раз случайно я встретила и Софью Сергеевну. Стояла на углу после работы и ждала Олега. А она шла мимо, приветливо поздоровалась со мной первая, вроде даже обрадовалась мне и ничем не напомнила о нашем последнем разговоре. Поболтали мы с ней буквально одну минутку и о чем-то постороннем, чуть ли не о погоде, и Софья Сергеевна тотчас простилась, пошла дальше. Но я поняла то главное, что таилось в этой мимолетной встрече и что предназначалось для меня: Локотовы относятся ко мне совершенно так же, как раньше. Одним словом: реши я вернуться к ним — и, как говорится, двери открыты!

Об этой встрече я не сказала ни Олегу, ни отцу с мамой…

Я вот часто теперь думаю: почему мы с Олегом не зарегистрировались?

Потому, конечно, что любили мы друг друга очень сильно, по-настоящему, когда все другое кажется незначительным. Даже такому человеку, как я, трезвому и расчетливому. Мне, да и Олегу, наверно, казалось, что все это придет само собой. Может, если бы Ксения Захаровна или мои родители настойчиво напоминали нам об этом, мы бы пошли и записались. Но Ксения Захаровна никогда и не намекала на это, теперь-то я знаю почему. И мои родители, узнав Олега поближе, тоже тянули, будто все еще на что-то надеялись, на какие-то перемены.

И все же я так испугалась нашей размолвки в комнате Олега, что в ту же ночь сказала ему:

— Пойдем запишемся, а? Он с радостью согласился:

— Конечно! Завтра же!

Но на другой день вступила в силу та главная черта в характере Олега, которой до этого я почти не знала: раз найдя что-то, напав на след, он уже не мог остановиться, продолжал работать как заведенный. После работы я долго ждала Олега, он все не выходил. Тогда я позвонила из проходной в лабораторию и по голосу его поняла, что он только сейчас вспомнил обо мне. Обиженно сказала:

— Что же ты? Я жду, жду!.. Он спохватился, заторопился:

— Я сейчас, сейчас выхожу! Прости, забыл, понимаешь!..

Я подождала еще. Но после вчерашнего я уже представляла себе, что с ним происходит., Решила было уйти, но поняла, что это, как и вчера, ни к чему бы не привело. Смирилась и пошла в лабораторию.

Но в лаборатории оказалось много народу. Там были и Анатолий и Вагин. Все толпились около стола Олега, а он торопливо говорил:

— Мы должны учитывать четыре составляющих: собственный вес частицы, инерционную силу, составляющую от движения ковша и силу внутреннего сцепления. Вот, смотрите!.. — И начал чертить на листе бумаги.

Яков Борисыч задумчиво постукивал карандашом по столу. Туликов просто вцепился глазами в схему Олега. А Женя — она ведь не думала, что кто-нибудь ее видит, — с такой откровенной любовью и восхищением глядела на Олега, что и говорить тут было нечего. Лицо Анатолия было чуточку растерянным и даже будто испуганным, а Вагин напряженно соображал что-то. Явился уже, успел пронюхать! Или это Анатолий ему сообщил? Ведь если ковши переделывать заново — к чертям полетит премия их отделу, все сроки нарушатся! Я села незаметно в сторонке.

— Все это рассуждение кажется безупречным, — полуутвердительно произнес Яков Борисыч.

— Верняк! — убежденно сказал Туликов и засмеялся от удовольствия. — Как это ты сообразил, Олешка, что именно эта кривая нужна?

Анатолий сказал с подчеркнутой заинтересованностью:

— Это надо будет обязательно попробовать! Вагин усмехнулся, точно Анатолий ляпнул какую-то глупость. Но я видела, что беспристрастность Анатолия всем понравилась: ведь новое предложение могло перечеркнуть всю его диссертацию. И потом — опять к ней подключался Олег. Да и вообще все отодвигалось на неопределенный срок… На лице Вагина мелькнуло злое выражение, но он тут же рассмеялся:

— Не было у бабы хлопот, так купила порося. Шучу, шучу!..

— Да, хлопот здесь не оберешься, — неопределенно проговорил Яков Борисыч, глядя на Олега.

— Ну и что же? — строго спросила Женя, — Начнем все сначала, только и всего!

Анатолий молчал. Но я видела, как ему сейчас трудно. И все думала, что вот теперь уж он относится к Олегу как к настоящему своему врагу. Даже была убеждена в этом, хотя ничего этого, конечно, нельзя было заметить по его лицу. А Олег жил в своем мире, для него все эти мелочи не существовали. Он долго смотрел на Якова Борисыча, точно выделяя его из всех присутствовавших, и сказал наконец:

— Хлопот, действительно, может быть много, а результат — того…

— Что это ты?! — удивленно проговорила Женя.

Он пояснил, чуть растерянно улыбаясь: — Кто его знает, пожалуй, мы с тобой, — он посмотрел на Анатолия, — уже исчерпали все возможности. Ведь автомобиль, например, нельзя заставить летать…

Я видела, как Вагин облегченно полез в карман за папиросами. Лицо Анатолия оставалось непроницаемым. А Олег, чудак, пытался успокоить и ободрить Анатолия:

— Но процентов на пять, на восемь мы производительность еще поднимем.,

И Суглинов поддержал его:

— Во всяком случае, теоретическая часть диссертации становится очень интересной и серьезной!

Мне показалось, что Анатолий вот-вот спросит: остается ли в силе распоряжение Снигирева, что все материалы идут для его, Анатолия, диссертации? Все-таки сдержался, не спросил. А Олегу это, конечно, было ни к чему. Да и остальным, наверно, было сейчас не до того. Прав Анатолий, мы соображаем с ним одинаково. И Вагин почему-то ничего не сказал. И тут я опять испугалась: что же, снова у Олега ничего с диссертацией не выйдет? Сколько же можно ждать? Для чего ж он как проклятый, сидел всю субботу и воскресенье? Так без конца мучаться!..

И услышала только, как Вагин, уже уходя, негромко говорил Анатолию — они оба не видели меня из-за стенда:

— Ну и башка у твоего напарника! Не боишься?

Анатолий не ответил.

— Ну, ничего, — договорил Вагин. — Кривая сложная Еще вопрос, как ее по шаблону удастся выгнуть. Да и при сварке повести днище даже очень просто может…

Он будто намекал, что у Олега может ничего не получиться, но Анатолий молчал. Вот, значит, почему Вагин не спросил Олега, по-прежнему ли он отказывается от диссертации в пользу Анатолия: Вагин хотел припугнуть Локотова, который был ему нужен как союзник. Ну и тип!..

Они ушли. Олег продолжал сидеть за столом, про меня окончательно забыл! И Женя, не таясь, с жалостью и любовью смотрела на него. Хотела ему помочь и не знала, как это сделать. И вдруг я подумала, что она куда ближе Олегу, чем я, и понимает его до конца. Я выскочила из-за стенда. Олег обрадовался мне, заулыбался, встал:

— Прости, прости, засиделся! Ну пойдем! Женя резко отвернулась, Яков Борисыч и

Туликов сделали вид, что ничего не заметили, И все те дни он был какой-то отсутствующий и все торопился домой, и было в лице Олега что-то такое, что мешало мне заговорить с ним начистоту, — он все равно бы не понял. Вот тогда я и стала задумываться все больше и больше. А Ксения Захаровна по-прежнему ни во что не вмешивалась, так же редко бывала дома. Но мама сразу же заметила мое новое состояние, сказала со свойственной ей грубостью:

— Гляди, девка, как бы матерью-одиночкой не оказалась! Вот принесешь в подоле…