Замужество Татьяны Беловой

21

Все события того времени я помню удивительно ярко, отчетливо. И какими бы они ни были для меня — приятными или неприятными, — все они окрашены ощущением счастья, даже сами составляют его…

Вот мы с Олегом и Светка с Костей — вчетвером по-родственному — отправились в воскресенье в Центральный парк. Я немножко побаивалась вначале, как они отнесутся к Олегу: ведь совсем недавно я знакомила их с Анатолием как со своим женихом. Мы встретились по эту сторону Елагина моста, еле нашли друг друга в шумной толпе. Светка поджала губы, протянула Олегу дощечкой руку. Костя пригладил волосы, дернул себя за ухо, собрал в горсть подбородок. Олег улыбнулся глазами, и мы молча пошли через мост, потом по аллее направо, к танцплощадке. Шли и говорили о погоде, и я уже стала жалеть, что мы с Олегом пошли не одни. Остановились, не зная, что делать, около решетчатой ограды танцплощадки, там гремела музыка. Недалеко от нас стояли несколько парней и девушек.

— Проиграла! Проиграла! — говорила, смеясь, одна девушка другой и вдруг что-то зашептала, показывая на нас.

Вторая девушка, высокая, тоненькая, в остроносых заграничных туфлях, которые мне давно хотелось купить, пошла к нам.

Она остановилась перед Олегом, развязно сказала, не обращая на нас никакого внимания.

— Станцуем?.. — И спокойно ждала.

Олег покосился на нас, в глазах у него появился озорной огонек. Светка зло смотрела на девушку, Костя растерянно мигал. Я кивнула Олегу: «Покажи этим сусликам!» А он согнул калачиком руку, предлагая ее девушке, и они пошли на площадку.

— Не по-ни-маю! — выговорила Светка. Костя молчал. Я сказала:

— Сейчас Олег покажет ей.

Гремела быстрая музыка. Олег обнял девушку подчеркнуто страстно, смешно задергался. Она удивленно поглядывала на него: Олег изображал полного идиота из глухой деревни американского Запада. Топорщил локти, точно защищая девушку от танцующих, вращал ревнивыми глазами, в бараньем восторге пялился на девушку. Она оглянулась на свою компанию, те весело смеялись. Заулыбались и Светка с Костей. Девушка покраснела: она поняла, что выглядит глупо, попалась. А Олег расходился все сильнее, приседал, подпрыгивал, вертел девушку вокруг себя. Движения его были стремительны, он совсем закрутил девушку, она просто не могла опомниться. Лицо ее стало растерянным и злым. А Олег вдруг сорвался и понесся вокруг нее, высоко и часто вскидывая колени, прижав локти, по-лошадиному мотая головой. Все расступились, глядя на него, хохотали и хлопали в такт. Девушка стояла дура дурой. Потопталась и нетвердыми еще шагами пошла с площадки. Ей насмешливо кричали что-то.

— Молодец! — восхищенно проговорила Светка. — Проучил!

— Да, было бы хуже, если бы он отказался, — рассудительно подтвердил Костя.

— Я же вам говорила! — сказала я и добавила: — Это вам не Анатолий!

— Вы молодец! — не обращая на меня внимания, повторила Светка и со смешной торжественностью пожала Олегу руку.

Костя серьезно проговорил:

— Вот выискиваем формы обуздания этих типчиков, а в этом, как во всяком другом деле, нужен творческий подход. Хорошо вы ей показали, как выражается Танька-Встанька!..

Олег внимательно посмотрел на Светку и Костю и сказал то, что я уже слышала от него не один раз:

— Вы правы. Вообще каждое дело требует не столько исполнительства, сколько творчества.

Светка вдруг объявила:

— А я немножко за вас испугалась… Знаете, я как-то слышала такое рассуждение… Всякому живому существу, дескать, свойственно бояться. Такова уж жизнь. У зайца больше оснований для страха, у льва — меньше. Но и на него, мол, есть охотник. На каждого живущего есть охотник. Страх, дескать, есть страх. И он один. И у человека и у животного. И у честного и у подлеца…

Олег ответил:

— Это ведь, простите, психология фашизма. Или рабства. Человек потому и человек, что умеет преодолеть свой животный страх, чего не умеют звери. В известном смысле все достижения человечества — преодоление страха в разных областях.

— Вы очень верно сказали насчет исполнителей… — Костя задумчиво тер подбородок. — Отличительная их чёрта, наверно, трусость. Поэтому они так часто внешне воинственны.

Светка подхватила:

— Эти исполнители страшатся творческого поиска, ведь он всегда связан с риском. — И взяла Олега под руку.

Так мы и шли вчетвером по аллее. Они все разговаривали, и мне было очень приятно, что между ними возникла такая душевная близость, которой не было даже между мной и Светкой, между ними и Анатолием, которого они только уважали за его знания и ум. И мне вдруг показалось, что и в Анатолии есть что-то исполнительское, хотя внешне у него все выглядело иначе. И мне очень хотелось спросить об этом, но я сочла, что это неудобно.

А потом мы оказались около площадки аттракционов, и Олег спросил Светку.

— Ну, крутанемся на самолете?

Видно, он хотел проверить: испугается она или нет?

Светка ответила:

— Обязательно! — И первой пошла к кассе. Самолет на штанге несся по кругу. Светка потешно зажмурилась под очками. Костя сказал мне, глядя на них с Олегом:

— Отличный парень! — И добавил: — Неожиданный ты человек, Танька-Встанька!

— Ты уже говорил мне об этом, — ответила я и помолчала вопросительно.

Он понял и сказал:

— Тот вариант был совсем другой. Тот был, прости меня, жених…

— А этот что же?

— Ну, этот совсем другое дело!

Потом мы купались и так захотели есть, что чуть ли не бегом кинулись в ресторан на поплавке. Очереди, на наше счастье, не оказалось, и мы устроились за столиком на открытой палубе. Все было здорово: и гладь залива под солнцем, и белые паруса яхт, и легкий ветерок, и музыка. От нас прямо-таки пахло солнцем, водой, счастьем.

Олег с Костей подвыпили и заспорили о шахтах, стали что-то рисовать на обратной стороне меню. Светка тоже разгорячилась, втиснулась в их спор. Я, разобрав, о чем речь, похвасталась:

— Да ведь этот комбайн Олег делал! Надо было видеть Светку с Костей в этот момент! От избытка чувств они расцеловали Олега.

Вдруг нам захотелось петь, мы затянули во все горло, за соседними столиками подхватили, и официант еле успокоил нас. Тогда мы поднялись, взялись за руки и стали водить хоровод вокруг стола.

А потом мы очутились у Олега дома, Светка с Костей сразу же стали доказывать Ксении Захаровне, какой Олег замечательный парень и как мне вообще повезло. А Ксения Захаровна только говорила им:

— Ну я-то его лучше знаю! Он чистый разбойник! — И ласково улыбалась им.

Светка с Костей отчаянно защищали Олега, и уже оба сравнивали его с Анатолием.

Потом Ксения Захаровна ушла провожать их, ее все не было и не было, и я осталась у них ночевать…

И так же отчетливо помню я из того времени даже те случаи, которые не были непосредственно связаны с Олегом.

Однажды Клара-Вертолет пришла на работу в чертежку уже в конце дня, заплаканная до того, что еле глаза были видны. Все кинулись к ней, и она сквозь слезы кое-как рассказала, что ее Вовку поймали на воровстве, забрали в милицию и теперь отправят в колонию. Связался с какой-то компанией, и они обокрали магазин: взяли несколько бутылок вина и конфеты. Лида-маленькая тоже заплакала, глядя на нее, запричитала:

— Что же это теперь будет? Галя строго остановила ее:

— Погоди реветь. Парня спасать надо. Лидия Николаевна вздохнула и спросила негромко, как-то странно спокойно:

— Но ведь Вовка украл или нет?

— При чем здесь это? — сказала Лида-маленькая. — Ведь он Кларочке сын!

Клара плакала навзрыд. А Лидия Николаевна взяла ее за плечи, выпрямила, заставила вытереть лицо, спросила:

— Ну, теперь слушать можешь?

— У тебя самой детей не было, ты не знаешь…

— Одиночки всегда такие бессердечные…

— Тихо, бабы! — властно крикнула Лидия Николаевна. — Это счастье Клары, что у нее сын есть. Я, думаете, не понимаю? Я все понимаю! Я бы за сына, кажется… — Она помолчала, и все мы с удивлением смотрели на ее бледное, горестно искаженное лицо. — Но уж я бы его человеком вырастила, в уголовники не пустила!