Замужество Татьяны Беловой

— Эти циркулирующие мощности — темный лес!..

— Известная искусственность лежит уже в первоначальном рассуждении об останове водила, — ответил ему Яков Борисыч.

Я поняла, что они разговаривают о планетарных передачах, это ведь главная работа Якова Борисыча. Или с лебедками опять что-то не ладится?.. Мне было так хорошо идти рядом с Олегам, с Яковом Борисычем. Я прислушивалась к их беседе, видела сосредоточенное лицо Олега, добрые, прищуренные глаза Якова Борисыча на его мягком, круглом лице, гордилась Олегом и все старалась обязательно идти в ногу с ним. И неожиданно заметила, что мы уже стоим, а Олег с Яковом Борисычем, не замечая толкавших их прохожих, молчат и смотрят друг на друга. Чуточку испугалась: что-нибудь случилось? Но Олег покачал головой:

— Нет, так мы упростим явление.

Яков Борисыч вздохнул:

— Пожалуй…

И мы пошли дальше. И я принялась мечтать о том, как мы с Олегом будем жить вместе, может, даже в отдельной квартире, и по вечерам к нам будут приходить люди вроде Якова Борисыча, спокойные, умные и добрые, и Олег будет вести с ними свои серьезные, солидные разговоры, а я укладывать спать в другой комнате нашего ребенка. Зима, за окном снег и ветер, а у нас в квартире тепло и уютно, и мягко светит лампа под широким абажуром чешского торшера… Ну уж и обставлю я квартиру — по последнему слову! И Олег ведь диссертацию тоже защитит, обязательно защитит, и я все равно буду женой кандидата наук! И тут я очнулась. Яков Борисыч остановился и настойчиво говорил Олегу:

— Нет, нет, Олешка, ты и так чересчур разбрасываешься. Вот кончишь свою работу, тогда и ко мне подключишься.

— Нет, я параллельно буду это делать.

— Не советую. Умерь себя, умей ограничить.

— А я не могу.

— Необъятного не обымешь.

— Правильно, Яков Борисыч! — сказала я как равная. — Олешка и так тянет и тянет со своей диссертацией!..

Они засмеялись, и мы двинулись дальше. До сих пор не понимаю, как это научилось, будто все делалось помимо меня. Я вдруг обнаружила, что мы поднимаемся по какой-то чужой лестнице, Яков Борисыч все разговаривал о своем с Олегом, и тогда я тихонько спросила его:

— Куда это мы?

Олег удивленно замигал и спросил Якова Борисыча:

— Да, действительно, куда это мы?

— А?.. — Он посмотрел на нас, улыбнулся виновато: — Вот ноги у меня так ноги: сами занесли! Это уж привычка у меня такая: задумаю что-нибудь еще с утра, потом забуду, а тело по инерции само выполняет запрограммированное. Ну, ладно, если уж пришли вместе, так и зайдем вместе. — И нажал кнопку звонка в чьей-то квартире.

За дверью послышались быстрые, сильные шаги, и звучный женский голос крикнул кому-то в коридоре:

— Это, наверно, почтальон! — Крикнул так, будто успокаивал и обещал не задерживаться.

Дверь распахнулась, на пороге стояла высокая дородная женщина в черном платье, с ее лица — оно показалось мне знакомым — медленно сбегало оживление, оно становилось строгим, даже начальственным. Женщина спросила вежливо и суховато:

— Вы к кому?

— К вашему сыну, — негромко ответил ей Яков Борисыч. — Он у нас лаборантом работает…

Тут только я поняла, что женщина похожа на Колика Выгодского. И чего это нас нелегкая занесла к ним? Случилось с Коликом что-нибудь?.. А мать у него важная. Может, какой-нибудь руководящий работник? Никогда бы не подумала, что у такой может быть сынок вроде Колика!

— Нет, нет, ничего не случилось, — сказал ей Яков Борисыч. — Просто к Николаю по пути с работы зашли. Он дома?

Женщина — знаем мы этих дамочек! — быстрым, оценивающим взглядом скользнула по Олегу, отступила в прихожую, уже приветливо говоря:

— Проходите, пожалуйста…

Из комнаты беспокойно выглянул какой-то мужчина в одних трусах, волосатый, черный, усатый, придирчиво оглядел нас, скрылся, не поздоровавшись. Женщина, стараясь сгладить неловкость, протянула нам по очереди большую и крепкую руку:

— Антонина Николаевна. Проходите, Николай дома. — И придвинулась к Якову Борисычу заговорила уже доверительно и озабоченно: — Трудный у меня сын! Переходный возраст, я одна… А ведь за мальчишкой нужен глаз и глаз, сами понимаете! Хорошо, что зашли: я уж думала — никто из его рабочего коллектива не помогает мне воспитывать сына.

«Понимаю, понимаю!» — согласно кивал ей в ответ Яков Борисыч, точно не видел усатого мужика, не заметил растерянности женщины, которую она тщетно пыталась скрыть. Хочешь не хочешь, а пустить нас придется: с коллективом не до шуток.

— Я, понимаете, главврач поликлиники, — уже откровенно подчеркивая свое служебное положение, говорила она, идя впереди нас по коридору, — времени свободного ни минуты!.. Николай, это к тебе. — Она раскрыла дверь в другую комнату; так, квартира отдельная, явно двухкомнатная; эх, нам бы с Олегом такую!

Колик лежал на диване в ботинках, удивленно и испуганно вытаращился на нас, медленно спустил на пол ноги:

— Что случилось, Яков Борисыч?..

— В гости к тебе пришли! — слегка злорадствуя, ответила ему мать и поспешно обернулась к Якову Борисычу: — Вы уж меня простите, я спешу, сегодня собрание. Я сама к вам зайду. Обязательно зайду, хорошо?

Мы вежливо попрощались с ней. Только закрылась за ней дверь, Колик насмешливо и презрительно выговорил:

— Соб-ра-ние!..

— Ну, ну… — сказал ему Яков Борисыч и негромко засмеялся. — Брось ершиться-то!.. — И похлопал его по плечу, сел рядом на диван.

Комната хорошая, обставлена дорогой мебелью, но в углах грязь, пол не натерт, на вещах пыль. Яков Борисыч провел пальцем по дверце шкафа, показал палец Колику. Тот махнул рукой: «Наплевать!..» Сказал нам с Олегом:

— Да вы садитесь, я сейчас что-нибудь соображу! — Вскочил, сунул руку за книги на полке, вытащил початую бутылку коньяку, поставил ее на стол, отодвинул локтем книги, вытащил откуда-то рюмки, начал резать лимон…

— Отработано у тебя это мероприятие, — сказал насмешливо Олег.

— Будь спок!

— Рюмки сходи помой, — сказал мне Яков Борисыч.

Я удивилась, но взяла их и пошла из комнаты. В квартире было тихо: уже ушли эти двое, что ли?.. Тоже, видно, отработано у них это мероприятие! Интересно, когда же мужик-то успел одеться?.. В кухне тоже стояла новая мебель, но было так же беспорядочно и заброшенно, как и в комнате Колика.

Когда я, вернулась с чистыми рюмками, Яков Борисыч сидел в углу дивана, покойно откинувшись, и неторопливо, как о чем-то совсем незначительном, рассказывал, как ходил в разведку в тыл немцев. Олег и Колик смотрели ему в рот. Я села рядом с Олегом, прижалась к нему. Яков Борисыч говорил очень просто, но меня постепенно охватывало ощущение предельной трудности того времени. Когда сразу было видно, что ты за человек. И когда просто нельзя было быть плохим. И Олег тоже понимал это — он все крепче сжимал мою руку. И я вдруг подумала, что и Олег, случись с ним такое, был бы как Яков Борисыч. А вот Анатолий еще неизвестно. И снова удивилась: Яков Борисыч говорил, кажется, о чем-то совершенно постороннем, далеком от нас, но при этом с тебя так и слезала вся ненужная шелуха. И Колик, кажется, тоже чувствовал это… И только потом я поняла, что эта встреча с Яковом Борисычем и Олегом для Выгодского не прошла бесследно.