Люди на болоте. Дыхание грозы

про них! Да и девки, сказать, прохода не дают: приведи да приведи!

- Эге, возьмите его, Харитонко! - охотно поддержала Даметиха. - Пусть

погуляет.

- Только боимся, что он, может, теперь к городским больше приучен! -

сказал Алеша Губатый, преодолевая робость, видимо стараясь попасть в тон

Хоне.

- Там некогда было привыкать! - заявил Миканор.

- А все-таки, наверно, завел какую-нибудь мармазелю? - прицепился Хоня.

- Да нет. Правда, несколько раз гулял по берегу или в парке. И то - с

хлопцами, с Морозом, с Киселем...

- Ну да, с Морозом! Рассказывай! Так тебе и поверим!

- С Киселем, говорит, гулял!

- Посмотреть бы на того Киселя!

Василь под эти разговоры, шуточки стал чувствовать себя у Даметиковых

свободнее. Уже не хотелось уходить домой, можно было и тут посидеть,

послушать; уже почти успокоился, готов был забыть обо всех страхах, как

вдруг дверь открылась и в проеме - как злое напоминание, как угроза -

появилась фигура Грибка. Василь от неожиданности похолодел: больше всего

не хотел, боялся встречи с Грибком, и на тебе - лицом к лицу!

Он весь сжался, насторожился в ожидании чего-то недоброго. На миг

возникло подозрение - не нарочно ли, не ради ли этой встречи, пригласил

его Миканор? Неужто умышленно подстроил все? Но посмотреть на Миканора,

проверить подозрение не мог, - не сводя глаз, следил за Грибком.

Ничего страшного как будто не было: Грибок только взглянул на Василя

косо и сел на другую лавку. Он ни слова не сказал Василю, но в молчании

его сильнее чувствовались неприязнь и упрек. Теперь Василь был словно

прикован к стене: если бы и попробовал, не смог бы, кажется, оторваться.

Он молча упрекнул себя: дал ведь зарок не ходить ни к кому, не видеться ни

с кем, прожил целый день без неприятных встреч. И надо же было прийти сюда!

Он снова услышал в сенях шаги, повел глазами к двери: кого там еще

несет?

Вошел Чернушка. Этого еще не хватало тут! Василь, казалось, влип

глазами в карточку, но не видел ее, ждал: что будет дальше?

Василь заметил: Чернушка, поздоровавшись, сразу обратил на него

внимание, выделил его изо всех.

- И Василь тут! - сказал он, словно обрадовавшись, но Василю от этого

легче не стало.

Даметиха отозвалась:

- Зашел по-соседски, спасибо ему!

- Ты не вчера ли вечером прибыл? - не отступал от Василя Чернушка.

- Вчера...

- Вечером? Уже стемнело, как пришел?

- Стемнело... А что?

- Да ничего. Видел я - кто-то в потемках подходил вчера к хате, -

сказал Чернушка. - Вроде похож на тебя, я аккурат возле хлева был. А

сегодня слышу: и в самом деле прибыл... Так я и подумал, что ты...

Василь промолчал.

- Зашел бы. Я тогда ничего не сказал, - не узнал толком. Не поверил,

грец его... А то ведь, наверно, ты был!

Василь шевельнул плечом, словно хотел отмахнуться:

- Не-ет...

Разговор, к счастью, пошел о Миканоре. Грибок сказал, что Миканор, чтоб

не сглазить, справный с виду, не плохо, видно, на службе было. Миканор

засмеялся:

- Да грех сказать, что плохо...

- Отъелся, как бугай! Выгулялся, - похвалил Миканора Хоня.

- Чтоб гулял очень, не сказать. Бывало, после похода, не секрет, иной

раз и сам и конь под тобой - как в мыле.

- Когда идешь, нога за ногу цепляется? - захохотал Хоня, а за ним -

Алеша и Петро.

- Еле дотянешься, бывало. Опять же - если в карауле стоишь. В мороз, на

ветру как промерзнешь - так, кажется, душа заходится. Кожух такой до пят -

тулуп - давали, как на пост идти. Так и тулуп этот не поможет - все равно

холод проберет...

- Эге, до печенок доймет!

Старый Даметик начал было говорить: это что, вот в Маньчжурии мороз так

мороз, на лету все живое губит, - как в хату ввалилось еще несколько

мужикев. Среди них был и Андрей Рудой, аккуратно выбритый, с тоненькими

усикамикрылышками огненного цвета, в фасонистой городской шапке, - первый

в Куренях политик и оратор.

Рудой подошел последним, поздоровался с Миканором не так, как все,

неловко, по-деревенски, а, сняв фасонистую шапку, чинно поклонился.

Пожимая руку, поздравил:

- Со счастливым возвращением, Миканор Даметьевич!..

Рады вас, так сказать, видеть снова на нашей куреневской почве...

Мужики не впервые удивлялись деликатности его обхождения, но никто не

пробовал подражать ему: не каждому дана такая ловкость.

- Унтер у нас на батарее был, - вспомнил Грибок. - Ну и унтер: кулаки

по пуду! Как даст кому - тот сразу с копыт обземь!.. А теперь, правда, не

бывает, чтобы кого били?

- Пускай бы ударил какой бы ни был командир. Его бы так проучили, что

навек закаялся бы!

- А если, бывает, иной не слушается? - вмешался Хоня. - Командир ему

одно, приказывает сделать что-нибудь, а он - не буду и не буду! Не бывает

разве таких?

- Бывает всякое. Только все равно не бьют никого. Другим методом берут.

Объясняют больше, что к чему. Что значит служба в Красной Армии и кому мы

служим.

- А если он все равно не слушается, - не отступал Хоня, - не судят?

- Судят. А только больше - на сознание бьют.

- Слыхал я, что аж под Минском на маневрах быть приходилось? - опередил

какой-то новый вопрос надоедливого Грибка Андрей Рудой.

- Был. На окружных ученьях.

Андрей Рудой хотел расспросить об этих ученьях, но тут вмешался

Чернушка, перепутал все:

- Как там земля, под Минском?

- Земля как земля, - попробовал было вернуть разговор к ученьям Рудой,

однако Миканор возразил:

- Да и не сказать, чтоб такая, как наша. Намного суше... Болота

попадаются редко, можно сказать, больше - поля, поля да лес. И лес, можно

сказать, другой - чистый сосняк... Очень много холмов. Бывает, как глянешь

с какойнибудь горы, так только и видишь: холмы да холмы, поле да лес. На

сколько хватает глаз...

Хоня спросил:

- Может, такие, как в Мозыре?

- Поменьше. Таких, как в Мозыре, нет! - Миканор сказал это как бы с

гордостью: он служил в Мозыре.

Разговор теперь уже заинтересовал Василя. Никогда за всю жизнь не был

он дальше Хвойного, только раз добрался до Мозыря, который показался такой

далью, словно там был конец света. А людей вон и дальше заносит, и

удивительно - и там земля, и там живут!..

- И как это оно: земля без болота! - будто не поверила Даметиха - Как

это может быть, чтоб без болота!

- От баба! В Маньчжурии так не то что болота, а и кусточка на сто верст

не увидишь. Голо, как на полу...

- У нас, в Михайловке, тоже земля была! Как масло, грец его! Возьми на

хлеб да мажь, - похвалился Чернушка полузабытой Черниговщиной.

- А тут куда ни кинь - болота до болота! - пожалел Губатый Алеша. -

Кочки да жабы!..

- Без жаб там, видно, скучно. - Хоня, а за ним Алеша и Петро

захохотали. - Без таких песен!

- Слышал я, - проговорил Миканор, - один ученый в Мозыре доказывал,

приезжал к нам с докладом: на болоте земля, доказывал, - первый сорт. Без

навоза родить может! ..

- Только осуши - и сей, - поддержал Андрей Рудой. - Особенно любят эту

землю овес, конопля, всякая техническая культура.

- Осуши! Если этим топям конца-краю нет.

- Генерал тут когда-то был вроде, - вспомнил Игнат, отец Хадоськи,

которого за привычку к месту и не к месту вставлять слово "вроде" прозвали

"Вроде Игнатом".

Андрей Рудой подтвердил:

- Исторический факт! Инфанктерии генерал Жилинский.

Личный друг царя...

- Друг он или не друг, не знаю. А только вроде ученый очень, инженер.

Да и то сказать: хоть царя и скинули и генералов вместе с ним, а все ж