Разлив Цивиля

— Так какой приказ?

— Да вот, говорит, что и молотилку надо поставить рядом с комбайнами, — ответил он за Виссариона Марковича. — Что-то вроде парада техники хотят с председателем устроить.

— Что ж, начальству виднее, — Володя белозубо улыбнулся и начал закуривать. — А вот и оно, легкое на помине.

В черной кожаной куртке и черной же каракулевой шапке к трактору шел своим мелким спорым шагом Трофим Матвеевич. Видно, за день много пришлось походить председателю: головки его белых бурок потемнели от сырости.

Нынче утром Павел вместе с Трофимом Матвеевичем ездили в РТС.

— Ты, Кадышев, старайся находить в машине побольше всяких-разных дефектов, — наставлял Трофим Матвеевич Павла по дороге в райцентр.

И Павел постарался. Ничто не ускользнуло от его опытного глаза, ничто не осталось незамеченным. Он говорил, какие узлы у комбайнов изношены, а каких и вовсе недостает, а Трофим Матвеевич все это аккуратно записывал, чтобы потом, при разговоре с членами оценочной комиссии, быть, как он сам выразился, во всеоружии.

И действительно, держался он на комиссии очень уверенно.

— Вы что, думаете, колхозу бог подает? Откуда нам столько денег взять? Прокопченные машины подсовываете, а цену дерете тройную…

Трофим Матвеевич старался каждому члену комиссии или сказать что-то приятное, или как-то угодить. Похвалил статью председателя райисполкома, вчера напечатанную в республиканской газете; восхитился серой каракулевой шапкой управляющего районным отделением госбанка; а директору РТС к слову сообщил, что в столовой появился армянский коньяк и он, Трофим Матвеевич, зарезервировал несколько бутылок.

Павел уехал в Сявалкасы раньше и не знал, чем кончилась купля-продажа машин.

— О сортировке не смогли сговориться. Не знаю, брать ее или нет? Можно и у богатых соседей выпросить напрокат. И так много денег ушло.

— Если с умом использовать технику, ее стоимость можно выручить в этом же году, — ответил Павел. — А сортировку надо покупать, без нее хороших семян не получишь. А без хороших семян не жди и хорошего урожая.

— Это верно, — согласился Трофим Матвеевич. — Я как раз и хочу собрать вас и об этом поговорить… Теперь наш колхоз имеет все. Теперь на нас не чужие обноски. И уж тут надо кончать с практикой задеть да порвать. Понятно, в чей огород камешки? — Трофим Матвеевич с усмешкой прищурился на Володю.

— А мы и так не задеваем и не рвем, — сказал тот.

— А прошлогоднее забыл? Кто чуть не свалился с моста в реку? — вставил Виссарион Маркович.

— Это ерунда. Если выходит из строя рулевое управление — любая машина может свалиться в любой овраг.

— В прошлом году — рулевое управление, в этом — коробка скоростей, — вот и нет трактора, — продолжал вести свою линию Трофим Матвеевич. Должно быть, ему нравилось показывать себя сведущим во всем, в том числе и в технике. — Хотя ты и комсорг, а ожидать от тебя всего можно…

Трофим Матвеевич повернулся к Павлу, как бы собираясь рассказать что-то такое, о чем другие уже знают, а Павел еще нет.

— В прошлом году, первого апреля, заставляет меня звонить директору эмтээс и говорить, что-де требуется компрессия. А могу ли я знать все тракторные тонкости?! Позвонил. А теперь весь район смеется надо мной. В эртээс хоть не показывайся, каждый спрашивает: «Компрессию пришел получать, Трофим Матвеевич?» И попробуй рассердиться на этих мазутных зубоскалов — тогда и совсем пропадешь. И я уж как-то взял да и отмочил: спасибо, говорю, в вашей компрессии пока не нуждаюсь, у моей жены прекрасная компрессия.

Павел рассмеялся, Володя, глядя на него, тоже. Громко смеялся вместе со всеми и сам Трофим Матвеевич. Только Виссарион Маркович сдержанно улыбнулся. Он словно бы и хотел быть заодно с председателем, и в то же время считал, что председателю вовсе не обязательно вот так запросто шутить с рядовыми, чтобы не уронить свой авторитет.

— Неужто так и ответили, Трофим Матвеевич, — все еще никак не мог уняться Володя. — Ведь узнай Мария Сергеевна — досталось бы на орехи.

— Ты не обо мне, а о себе беспокойся, — отсмеявшись, опять серьезно заговорил Трофим Матвеевич. — Теперь вон Павел, может, хоть наставит тебя на путь истинный.

— У меня и своя голова на плечах, — независимо ответил Володя. — А Павел еще, как знать, может и недолго у нас задержится. Главный инженер вон предлагает переходить к ним на работу. И на месте Павла я бы давно ушел. А то дали ему не трактор, а какое-то утильсырье.

Трофим Матвеевич — хитер мужик! — Володины слова обратил в шутку:

— Нужного человека не только мы с тобой, но и Иван видит, и Роман тянет, и Степан к себе манит. Так-то, комсорг. А Павел, он и из старого сделает новый.

— Коробку передач придется менять, — коль уж зашел об этом разговор, к слову сказал Павел. — И все электрооборудование потребуется новое.

— Меняй, заменяй, частями стеснять не будем… Ты, Кадышев, нынче себя молодцом показал. Знаешь, сколько мы колхозных денег сберегли? Тысячи четыре, не меньше. Только приехал, а уже успел принести колхозу большую пользу. Деньги-то они не осенние листья, сами в колхозную кассу не сыпятся.

Павел не любил, когда его хвалят, и слова председателя привели его в смущение.

— Я делал то, что и каждый тракторист сделал бы на моем месте.

— Ладно, не скромничай, спасибо тебе, — Трофим Матвеевич этак дружески похлопал Павла по плечу, — А завтра утром соберем заседание. Все приходите к десяти часам. Договорились?

Председатель с парторгом ушли.

Время — вечер, начали собираться домой и трактористы.

Нынешняя поездка в РТС оказалась для Павла вдвойне удачной: и колхозное дело сделал, и раму болотоосушительного плуга они с Володей на эртээсовском дворе высмотрели и в Сявалкасы привезли. Нашлось также несколько нужных лемехов. А вот трактор — это верно Володя говорил — настоящее утильсырье. С ним еще добрых две педели прокопаешься. А там и сев начнется, до плуга так руки могут и не дойти.

3

К десяти часам р председательском кабинете собрались механизаторы. И ровно в десять в него вкатился невысокого росточка парень с бумагами под мышкой.

«А ведь это Мирон из Хирпоси», — узнал вошедшего Павел.

Они вместе с Мироном учились в средней школе. Все такой же толстячок, лицо веснушчатое и круглое, как репа, за что его и в школе звали «Репой». Должно быть, к весне веснушки стали особенно густыми: словно на алюминиевую сковородку высыпали горсть конопляных зернышек… А теперь Мирон — агроном.

Мирон был так деловит, что не стал тратить время даже на то, чтобы поздороваться с собравшимися, а прямо прошел к председательскому столу и с глубокомысленным выражением лица начал раскладывать бумаги.

— Объясни нашим трактористам, где и что будем сеять, — сказал Трофим Матвеевич, подвигая свой стул от середины стола к краю. — Садись. Ну, а заодно и скажи, как тебя зовут.

— Мирон Семенович, — ответил агроном и напустил на себя еще больше важности.

— Так вот и поучи их, Мирон Семенович.

Агроном все так же сосредоточенно продолжал раскладывать по столу таблицы севооборотов и не торопился начинать.

— О пойменных участках говорить не будем, — опережая агронома, сказал Трофим Матвеевич. — С ними и так все ясно. Там чередуется кукуруза с коноплей.

— Вы уж извините, Трофим Матвеевич, но мне лучше знать, где, что и с чем чередуется, — наконец-то поднял голову от бумаг и раскрыл свой толстогубый рот агроном. — На поймах в этом году нужно посеять зерновые культуры. Иначе мы не выдерживаем ротацию.

— Ты хочешь сеять на поймах хлеб? — взъерепенился председатель. — Да ты трезвый или пьяный? Мы туда зимой вывезли четвертую часть всего навоза.

— Что вывезли навоз — это хорошо, — спокойно, как ни в чем не бывало, ответил агроном. — Вот как раз мы там и посеем сто гектаров яровой пшеницы и сто гектаров овса.

— Кто это мы?! — У Трофима Матвеевича даже голос пресекся от возмущения. — Прости, сынок, но покуда в колхозе я председатель, а не ты. Там будут кукуруза и конопля. Ты лучше расскажи про другие поля.