Водители

цовых пластин, аккуратными рядами стоявших на полках электроцеха, ему хотелось самому собрать такой же блестящий ящичек, хранящий в себе запасы чудодейственной энергии. Хорошо, со вкусом выкрашенный автобус, отражающий нa своих блестящих крутых боках яркое солнце, радовал его глаз, как радует глаз художника талантливо написанная картина.

Он всегда учился. Группу техминимума сменила школа мастеров, затем курсы по подготовке в вуз и, наконец, заочный факультет автомеханического института. Окончить институт помешала война. Тимошин ушел на фронт, служил в пехоте, дослужился до старшины, был дважды ранен и переведен в дивизионную автороту. Здесь он восстанавливал изношенные детали, наращивая на них слой металла. Этот способ был известен и раньше, но только во время войны его начали применять широко: на фронте это часто оказывалось единственной возможностью ремонтировать машины.

Интуицией подлинного техника Тимошин понял его значение. Вернувшись на автобазу, он продолжал заниматься им, и теперь его методы восстановления некоторых деталей применялись на многих автомобильных предприятиях страны.

Тимошин снова учился на заочном факультете автомеханического института. К тому же был секретарем партбюро базы. "Как у тебя на все хватает времени?" - удивлялся Максимов. Тимошин отшучивался: "У человека, который считает время минутами, его в шестьдесят раз больше, чем у того, кто измеряет время часами".

Бригада кончала работу.

Токари протирали станки, беззлобно подтрунивали над учеником Венькой Гордеевым. Венька подметал стружку, сердито сопел и, улучив минуту, когда Тимошин его не видел, бил насмешников по ногам щеткой.

Когда кто-нибудь прощался с Тимошиным, тот бросал внимательный взгляд на его рабочее место и кивком головы разрешал уходить.

Потом он сам вышел из цеха и направился в кузницу - низкое, прокопченное здание, расположенное в глубине заднего двора. Оттуда доносились шипение паяльных ламп, стрекота-ние сварочного аппарата и металлические, чередующиеся между собой удары: звонкие - ручника и глухие молота, пахло горячим металлом, горящим ацетиленом; здесь же были сварочная и медницкая.

Окруженный брызгами синего пламени, Смирнов, склонившись над низким столом, сваривал деталь. Кончив варить и погасив горелку, он поднялся и снял синие очки.

Это был человек огромного роста и угрюмого вида. Он коротко спросил:

- Так сходим?

- Сходим,- ответил Тимошин.- К семи управимся?

- Управимся.

Смирнов снял фартук, предупредил второго сварщика, что еще зайдет, и вместе с Тимошиным вышел из кузницы.

Зачем Смирнов тащит его на пристань, Тимошин не знал. Смирнов никогда не объяснял своих намерений. Утром он зашел к Тимошину и сказал:

- Сходим на пристань?

- Сходим,- ответил Тимошин, не спрашивая, зачем - знал обычный ответ Смирнова: "Там увидишь".

К пристани вело шоссе, выбитое, с голыми обочинами и заросшими кюветами. Кругом простирались огороды. Свежевскопанная земля лежала посеревшими комками, кое-где