Разлив Цивиля

Виссарион Маркович сразу же узнал Павла, поздоровался за руку.

— Мне уже говорил Трофим Матвеевич, — сказал он, присаживаясь на сани. — Напишем акт. Только сначала давай покурим… Газеты у тебя нет?

— Я не курю, — ответил Павел.

— Тоже неплохо, — усмехнулся Виссарион Маркович и начал шарить в карманах.

Павел протянул ему записку председателя:

— Может, эта пойдет?

— Не газетная бумага, но пойдет.

Даже не взглянув, что там написано, Виссарион Маркович насыпал на бумагу махорки и ловко, за какую-нибудь секунду, свернул цигарку толщиной в палец. Прикурил и, торопясь, придыхая, начал дымить, время от времени сплевывая махорочные крошки.

— Если Володя не врет, ты должен быть коммунистом?

— Володя парень такой, что зря языком трепать не будет, — улыбнулся Павел. — Все так.

— На учет еще не встал? Не затягивай. Василий Иванович любит порядок. Примешь трактор и хоть завтра же смотайся в райком.

Виссарион Маркович немного помолчал, все так же глубоко затягиваясь самокруткой, а потом договорил:

— Насчет трактора. Тебя эти мазурики, — он покивал на ребят, — небось уже успели напугать. Но если ты коммунист, то не должен бояться трудного… Когда я принимал организацию, в ней было три коммуниста. Потом прибавились Элекси с Гришей. Теперь нас восемь человек. Правда, из колхозных организаций наша самая маленькая, но растем…

Виссарион Маркович закашлялся. Лицо напряглось, покраснело, глаза начали слезиться. Вместе с махорочным дымом в нос Павлу ударило водочным перегаром.

— А еще я тебе и то скажу, что в лице председателя колхоза тебе будет обеспечена всяческая поддержка. Ему, председателю, тоже ведь нелегко, а вот двинул вперед дело, поднял колхоз. А это, наверное, потрудней, чем работать на тракторе, пусть даже и на старом.

— Можешь не агитировать, Виссарион Маркович, — сказал Павел. — Все ясно.

— Тогда пошли.

И они зашагали к мельничному амбару.

В амбаре — ни одного окошка, и со света не сразу разглядишь, что там находится. А когда глаза немного привыкли к полутьме, Павел увидел по стенам множество полок, как в магазине. И на полках и на полу в ящиках — запасные части, в углу стоят скаты для «Беларуси».

— Тут запчастей минимум на два года, — с гордостью сказал Виссарион Маркович. — И думаешь, кто раздобыл? А все он же, Матвеевич… Теперь гляди сюда. Это части для твоего трактора.

Павел порылся в ящике с деталями. Топливный насос, фильтры для масла, прокладки, вкладыши, форсунки, шестеренки… Да это же целое состояние! И только механизатор может оценить его по достоинству, потому что знает, что значит простоять день или два, а то и всю неделю из-за того, что нигде нельзя найти ту же форсунку или топливный насос.

— А еще посмотри в этом ящике.

Виссарион Маркович, как скупой рыцарь, показывал Павлу свои богатства. Богатств было и впрямь столько, что глаза разбегались. Ну, молодец Прыгунов: не на словах, а на деле заботится о трактористах!

— Что ж, тут есть чем трактор подновить, — заключая осмотр и второго ящика, сказал Павел.

— Тогда — по рукам. — Довольный Виссарион Маркович совсем раздобрел. — Возьмешься за дело с умом — и здесь можешь прогреметь не хуже, чем на целине.

С последними словами он вышел из амбара, и до Павла донеслось:

— Эй, ребятки. Верните Павлу инструмент. Машину пальцем не отремонтируешь. А он взялся, не то что вы, криворукие.

Павел тоже вышел из амбара и увидел, как Элекси, сбычившись, стоит против Виссариона Марковича и как-то напряженно молчит.

— Чего смотришь на меня, как копь на овес? Я тебе говорю.

— Виссарион Маркович! — твердым голосом произнес Элекси. — Не хватит ли называть нас криворукими? А если мы что и взяли — так не украли же. Отдадим.

— Послушай, Алексей Петрович. Ты что, шутку не понимаешь? — пошел на попятную бригадир.

«А Виссар-то, похоже, трусоват», — подумал Павел.

Трактористы стали подносить ему гаечные ключи, плоскогубцы, отвертку, молоток. Володя даже принес домкрат. Виссарион Маркович все это брал на учет.

— Не хватает шприца. Где шприц?

Трактористы один за другим ответили, что они его не брали.

— Я вам дам «не брали», — загремел Виссарион Маркович. — Поди, загнали кому-нибудь в обмен на дефицит.

— А я думаю так, — поближе к бригадиру подошел Володя, — что если подымать настоящий шум, надо иметь барабан. Но еще лучше вспомнить, кто сюда вчера на «газике» заезжал. Он-то как раз и шприцевал машине передний и задний мост, а положить шприц в амбар, как видно, позабыл.

— Интересно, кто же здесь бывал? — удивился Виссарион Маркович.

— Да кто же, как не вы сами.

— Неужто? А я что-то не помню.

— Значит, начинается склероз и надо лечиться.

Бригадир не нашелся что ответить на дерзость Володи. Должно быть, он все же вспомнил, что вчера заезжал сюда и брал шприц, а если так, то самое лучшее сейчас — это промолчать.

Тихонько, вразвалочку, подошел кладовщик Петр Хабус. Увидев его, Виссарион Маркович вдруг заторопился.

— Значит, договорились, — кинул он Павлу. — Можешь приступать к ремонту. Чего не хватит — скажешь.

Петр Хабус не вышел ни лицом, ни ростом. Он родной брат бывшему председателю колхоза Федору Васильевичу, по решительно ничем не похож на него. У Петра нос маленький, курносый, а рот не в меру широк. Подбородок по-девичьи круглый, а улыбнулся Хабус — п оскалились желтые, прокуренные зубы. Впечатление такое, что черты лица собраны от самых разных людей и достались Хабусу за неимением ничего лучшего. Никто в Сявалкасах не зовет Петра по имени или тем более по отчеству — Хабус да и все. Хабус — это селение, откуда Петр приехал в Сявалкасы еще до войны, и странно звучит это слово, приложенное к человеку, но все уже привыкли и не замечают.

Вот они с Виссаром подошли к амбару, и когда Хабус ставил ногу на порог, из кармана его черного полупальто выглянуло горлышко бутылки.

Впссар, шедший за Хабусом, перед тем как войти в амбар, обернулся к трактористам и крикнул:

— Если меня спросит Матвеевич — скажите, что я ушел на обед.

— Интересно, что у них с Хабусом на обед идет первым, а что вторым блюдом? — спросил Володя.

— А, наверное, то же самое, что и третьим, — ответил Элекси.

Павел забрал инструмент и пошел к стоящему у кузницы своему — да, теперь уж своему! — трактору. Ему не терпелось поскорее коснуться машины, услышать запах холодной окалины и масла — такой знакомый, такой милый сердцу запах.

Березы любви

1

До позднего вечера копался Павел в своем тракторе. Работа так захватила его, что он и не заметил, как начало смеркаться. И вот только теперь, придя домой, почувствовал усталось.

Хорошая, приятная усталость!

Ом принес воды, умылся по пояс и долго до красноты растирался жестким полотенцем. Переодевшись по-домашнему, зажег очаг и наскоро поджарил яичницу.

Своим первым рабочим днем Павел был доволен. Вот только с плугом по-прежнему не было ясности. Жаль, не дослушал его Прыгунов. Интересно, поддержит он Павла или нет? Говорить же Виссару почему-то не хотелось: вряд ли он будет Павлу помощником. А если и будет, то опять же лишь в том случае, если идею Павла поддержит Прыгунов.

За время службы в армии Павлу удалось закончить среднее образование. Приехав в Казахстан, сдал экзамены в институт. Хотелось ему поступить на факультет механизации сельского хозяйства, но в Павлодарском институте такого не оказалось. Ехать в другое место — далеко, неспособно. Пришлось учиться на агрономическом. Поначалу Павел учился без большого энтузиазма, а потом понял, что это даже очень хорошо, что он получит агрономическое образование, что он будет что-то знать о земле, которую пашет.

Можно бы учиться очно, но Павел не стал расставаться с друзьями-товарищами, вместе с которыми прослужил три года. Так, заочно, он и закончил три курса. Пройдет еще два года, и он будет агрономом.