Люди на болоте. Дыхание грозы

Про эти обозы писали потом в газетах. Это было событием не только для

района, но и для округа и, можно сказать, для республики. Башлыков

чувствовал себя тогда героем: обозы эти как бы прогремели о том, какой

руководитель, какого полета приехал в район. И надо сказать, что для

обозов этих он немало потрудился, так что начальный этот его триумф был

вполне заслуженным. Но, как и случалось не раз в прошлые годы, начав

первыми, завоевав шумную славу республиканского масштаба, всю эту славу

вскоре потеряли, позорно отстали - несмотря на все старания секретаря

райкома и к его большому огорчению. Апейка, конечно, также сожалел, что

заготовки затягиваются, но он относился к этому спокойнее: был и

характером более сдержан, и о славе не так беспокоился, и, главное,

принимал то, что случилось, как пока неизбежную беду. Все же беда эта и

его мучила: дороги резали, принуждали тратить впустую столько времени и

сил! Если б мог подсчитать кто-либо, сколько потеряно их за все годы;

сколько поломано одних телег, замордовано коней! Во всем районе ни одной

версты железной дороги, ни одной станции. Половина деревень направляется

на станцию в один соседний район, другая - в другой. И как ни выгадывай, и

в одну и в другую сторону меньше тридцати - сорока, а коекому и пятидесяти

километров не выходит. Здесь, как ни старайся, даже если обозы будут

скрипеть не только днем, а и ночью до утра, все равно не управишься Все

равно район отстанет..

В такие дни Апейка нетерпеливо думал о том близком и далеком времени,

когда и пo их лесным да полевым дорогам запылят автомашины Это было одно

из самых дорогих его желаний, с хорошими дорогами да машинами, был он

уверен, глухая сторона их очень скоро изменит свое обличие, станет краем

богатства и культуры Машины, считал он, скоро разгонят застоялую, дикую

тишину, радостно понесут в деревни добрые и щедрые дары городов Пока же,

не первый год, он недовольно посматривал на реку вдоль района более

полдесятка пристаней - почему бы не организовать хотя бы вывозку поставок

по реке, на баржах Уже не раз говорил, добивался в округе, в Мозыре;

оттуда писали, звонили в Минск, в Киев - в управление пароходства; ничего

не добились, - не было барж и буксиров.

Не успели вывезти и половины зерна - подоспела картошка. Все ринулись

на поле - копать, выбирать. По сторонам всех дорог, на всех полосках, -

уже не зеленых, рыжих - картофельная ботва сникла, посохла давно, -

озабоченные люди: и старики, и дети - все, кто может работать.

Выбирают картошку, сносят в кучи или в коши на возах.

Над полем, над дорогою - изо дня в день - ласковая солнечность. Дни

погожие, как на заказ. Чистые и очень тихие: голоса как бы звенят, но

тихо. Всюду плавает паутина бабьего лета. Паутиной оцеплены жесткие кусты

картофельной ботвы, трава при дороге; цепляется она за ноги, за крылья

таратайки. В конской гриве тоже паутина. И спокойная, мудрая грусть надо

всем. И пахнет дымом: там и тут на поле белые дымы - жгут сухую ботву.

Пекут картошку - радость малышам, и греются старшие: земля уже не летняя,

зябнут руки. Днем еще тепло, а ночи - волглые, отяжелелые, и утрами на

ботве, на траве - белые махры инея.

Ползут и ползут полем возы с лозовыми кошами. Возы с кошами в поле, на

дорогах, на пригуменьях. У гумен почти в каждом дворе насыпают бурты -

укрывают картошку от зимних холодов. Большие, длинные, что коровники,

бурты сооружают при колхозных дворах. Длинные бурты эти еще в новинку, как

и сами колхозные коровники.

Идут возы с кошами к большим районным дорогам, по шляхам с березами и

вербами, с телефонными столбами.

Половина возов - в один район, половина - в другой. На станциях снова

людно и суматошно: съезжаются, теснятся десятки, сотни возов. Храпят и

ржут кони, порой завязывается ругань, готова начаться драка: каждому

хочется пробиться к весам скорее. Снова Апейку тревожит вывозка: медленно

идет она. Из округа ж - каждый день звонки, запросы: как с заготовками,

как с планом? Напоминания, что картошка - Ленинграду и Москве; накачки -

подводите округ! Будто он виноват, будто все оттого, что он не желает или

недостаточно желает, чтоб лучше было! И вот ведь хотя не виноват, хотя

знаешь - нет на тебе вины, а ходишь уже будто виноватый: говоришь уже в

колхозах, в сельсоветах, в деревнях неспокойно. Сам уже подгоняешь и сам

накачки даешь, хотя часто и видишь, что все это не нужно.

Беспокойство, горячка - нервы не выдерживают. Выдержки, деловитой

сосредоточенности не хватает.

А может, это происходит и оттого, что он чувствует: тишина эта осенняя

- не такая кроткая, как может показаться, обманчивая. Нередко встречают в

селах холодные, недобрые взгляды. Нередко люди прячут взгляды - прячут

души. Заметив его вблизи, спешат отойти подальше. И на собрания вечерами

нелегко созывать, долго собираются и не все. Ползут недобрые слухи, что в

этом году твердые задания будут не только кулакам, а и середнякам, даже

маломощным. Что не обминут потом и бедняков, у которых будет что взять.

Что выгребать будут все, дочиста, что повезут все в город - рабочим и

партейным. Не в одном селе слышал он: кулаки шепчутся, сговариваются,

готовы поднять голову.

Харчев сказал: есть сведения о том, что готовится заговор.

Не тихая, совсем не тихая эта золотая, осенняя тишина.

И в эту осень - как и в прошлые - натыкаешься на попытки уклониться от

сдачи обязательных поставок. Как и в прошлые годы, кое-где пробуют

припрятывать зерно и картофель. Отговорка всюду одна: налоги не под силу,

сдавать нечего. Ни уговоры, ни угрозы часто не помогают. Приходится

организовывать активистов. С их помощью нашли не один тайник,

реквизировали припрятанные зерно и картофель. На тех, кто хотел уклониться

от налогов, обмануть, оформили несколько дел, передали в суд. Пятерых,

наиболее злостных, посадили даже.

Работа председателя райисполкома - не для беленьких рук. Это только со

стороны кажется, что работа его чистая и легкая: таратайка с кожаным

сиденьем, возница Игнат, свой кабинет в районной столице. Президиумы за

столом с красным сукном, слава и власть. Работа председателя райисполкома

- это работа того строителя гати, который первым идет и в воду и в хлябь,

первым рубит заросли, прокладывает дорогу и в поле и через болото. Работа

бойца и маленького - отделенного - командира, который вместе с секретарем

райкома, без отговорок, головой своей, сердцем отвечает за все, что

делается в районе. В такое сложное время...

И радость, и беспокойство всегда в сердце: и днем, и вечером, и ночью.

И в селах, и в местечке, и в дороге. Потому он и в дороге так часто, по

селам, - нет никогда покоя.

Радость неизменно с заботами. Радость - веселый, звончатый гул

колхозных молотилок приглушил мерное постукивание цепов уже не в одном и

не в двух селах. В каждом сельсовете меж тесной беспорядочности никчемных

полосок - широкие, вольные просторы колхозных владений. Они стали шире за

год. Косые ряды пахарей, один за другим, идут колхозными полями, борозда

за бороздой, оставляют позади влажную свежесть пахучей земли - готовят к

новому колхозному севу. Не тольнЬ пахари с лошадьми - неутомимые тракторы,

попыхивая синим дымком, говорливо, по-молодому резво идут, как новые

труженики, зачинатели новых, знаемых пока только в мечтах времен. За

гумнами, за крайними огородами, при дорогах растут непривычно просторные

дворы с длинными сараями и амбарами. Их собирают из старых амбаров и

гумен, для них привозят из лесу смолистые сосны: хорошо тогда пахнет