Белая тишина

— Так, — негромко ответила Агоака и, смутившись, опустила голову.

— Хорошо, шаман! — выкрикнули слушатели.

— Рис еще ничего, это не испытание для меня. Но зачем они мне подсунули мясо, смешанное с голубицей, этого не могу понять?

— Есть мясо с голубицей! — выкрикнула Идари из-за итоа.

Все засмеялись, одни хвалили женщин за находчивость, другие шамана, что так ловко распутывает хитрость женщин.

— Это еще ничего, я могу есть мясо с голубицей, хотя никогда раньше не пробовал, — продолжал шаман, — но никогда мне не приходилось пробовать прокисший суп с голубицой. Что это за еда? Может, эти женщины своих мужей всегда кормят прокисшим супом с голубицой?

Слушатели застыли в изумлении, тишина разлилась над толпой. Потом кто-то, сдерживая себя, засмеялся, и тут будто гром ударил с неба, — так грянул смех.

— Ай да женщины! Ну и женщины!

— Вот придумали! Ха-ха-ха! Прокисший суп!

— Да еще с голубицой! Хи-хи-хи!

— Попробуй посостязайся с ними в хитрости!

Шаман даже не улыбнулся, напротив, он казался недовольным, сердитым. Полокто смотрел ему в лицо и пытался узнать — сердится великий шаман или ему тоже смешно. Но лицо Богдано оставалось непроницаемым, и Полокто не знал — сердиться ему на сестер или смеяться со всеми вместе.

Когда немного стих хохот, шаман трижды ударил по бубну и продолжал петь:

— Мне еще ничего не ответили, может быть, я ошибся…

— Нет, не ошибся! — выкрикнула Идари. — Есть такой суп!

Опять засмеялись охотники, их жены, дети.

— Что же поделаешь, я завишу от женщин, которые кормят меня, — продолжал шаман. — Но суп сам не стану есть, накормлю своих собак ездовых. Сам я выпью ту водку, которую они положили в берестяной короб.

Шаман закончил песню под шумные выкрики слушателей:

— Это шаман! Все узнал, все распутал!

— Не зря носит шапку с рогами!

— Надо проверить короб, может, он что перепутал.

Любопытные прильнули к итоа. Агоака, красная от смущения, открыла короб и все, кто стоял ближе, увидели в мисках перечисленные шаманом блюда.

— Где там прокисший суп?! Где? — спрашивали задние.

Агоака, совсем смутившись, схватила миску с несчастным супом и хотела выбежать через западный проход, проход Мертвых, но шаман схватил ее за подол халата и молча показал на восточный проход. Агоака, под смех окружавших, отбежала подальше от итоа и выплеснула суп.

— Это все из-за тебя, — сказала она сестре. — Такой стыд.

— Ничего стыдного, всегда так делают, — сказала старуха Гоана.

Шаман, сняв рогатую шапку, отдыхал. Выпил несколько чашечек водки, которые подносили ему братья. Потом он стал молиться. В это время через восточный вход просунулась рука, и кто-то передал берестяной короб. Когда Богдано кончил молиться, опять сняли циновки с итоа, и все застыли в ожидании.

Полото передал шаману короб. Шаман взял короб, повертел перед собой и поставил рядом. Опять наступила тишина, все смотрели на великого шамана.

Наступил момент, который так нравился Богдано, — на него с любопытством, смешанным со страхом, смотрели молодые и старые охотники. Как приятно чувствовать себя могущественным!

Богдано уже отгадал, чей это подарок, но ему нужно растянуть время, придать таинственность этому разгадыванию. Он закурил и опустил голову. Пусть ждут. Пусть томятся. Какая тишина! Даже не подумаешь, что вокруг стоят сотни людей. Правильно, великий шаман отгадывает, он думает, потому должна быть такая тишина. Богдано поднял голову, помолчал и сказал:

— На этот раз — это мужская рука испытывает меня. Молодая рука. Голова умная. Это сын одной той женщины, которая испытывала меня раньше.

— Богдан?! — спросили из толпы.

— Да, его зовут Богдан, он сын Поты и Идари, внук человека, которого мы провожаем.

— Что он положил в короб?

— Здесь хороший соболь лежит. Белок двадцать пять штук.

— Это тебе на шапку, — подсказали из толпы.

— Богдан! Богдан! Верно он отгадал?

— Верно, верно, — ответил Пиапон, предложивший Богдану сделать обрядовый подарок шаману.

— А кто тебе подал короб? — спросили шамана.

— Один из тех, кто обязан мне подогревать и подавать бубен, — отвечал шаман. — Но на этот раз он ошибся и вместо бубна подал берестяной короб с подарком.

— Хорошо, шаман, ты отгадал все наши хитрости, — сказал Полокто. — Ты не потерял своего могущества, ты можешь проводить нашего отца в самый дальний путь.

Он налил шаману чашечку водки. Народ стал расходиться, сегодня больше шаман ничего не покажет, не будет больше камлать, он уйдет на отдых. Сегодня продолжатся состязания молодых Мэргэнов-Баторов.

Широким ручьем хлынул народ на берег реки, на мягкий песок. Состязания начали бегуны. Холгитон и на этот раз был судьей. По его команде вихрем сорвались тонконогие, легкие юноши и устремились по прибрежному мокрому песку вверх по реке, обогнули один за другим забитый кол и возвращались обратно. Впереди бежали Хорхой и юноша из верховского стойбища Толгон.

— Хорхой! Хорхой! Нажимай, вниз по течению бежишь?

— Канчу! Канчу! Не уступай низовским, все силы выкладывай!

— Хорхой! Канчу! Хорхой! Канчу!

Юноши ветром пробежали мимо болельщиков. Тут опять заспорили старики.

— Они ноздря в ноздрю бегут, — сказал один.

— Они ухо в ухо идут, — сказал второй.

— Нет, на пол-уха впереди Хорхой, — возразил третий.

— Какой там на пол-уха, на целое ухо впереди! — воскликнул четвертый.

И заспорили старики, и загалдели они. Пожилые охотники, стоявшие рядом, подливали масла в огонь, то поддакивали первым, то возражали вторым.

Хорхой первым пробежал мимо Холгитона и стал победителем. Его обнимали, хвалили. Богдан полой своего халата вытирал его потное лицо, шею.

— Ты быстрее, чем настоящий хорхой летел, — хвалил он.

Поздно закончились состязания борцов. Большинство зрителей раньше времени присудили победу Хэлгэ. Но в последней схватке Хэлгу неожиданно победил юноша из Болони. Он начал легко швырять тяжелого Хэлгу через себя. Силач Хэлгэ ничего не мог поделать с ловким юношей. Это было забавное зрелище, народ кричал, топал ногами. Победил юноша из Болони. Но поражение Хэлги не уронило его в глазах зрителей.

— Ты, конечно, сильнее его, но он ловкий. Ох и ловкий! — говорили старики, окружив своего любимца.

Начались соревнования прыгунов через веревку. И в это время раздался крик:

— Смотрите! Смотрите! Люди в лодках спускаются!

Вниз по Амуру спускались три больших неводника, каждый был переполнен людьми.

— Это русские! — закричал кто-то тревожно.

Неводники поравнялись со стойбищем. На середине первой лодки стоял человек и пристально глядел на берег. Проезжавшие на лодках молчали. Молча наблюдали за ними и с берега. Богдан всматривался на стоявшего в середине первой лодки человека и ему он показался знакомым. Человек взмахнул рукой, гребцы опустили весла в воду, и лодка поплыла дальше.

«Я знаю этого человека, — думал Богдан. — Я его где-то видел».

В большом доме опять пили, шумели, смеялись. Поужинав, Богдан лег в итоа, рядом с мугдэ. Напротив легла мать.

— Сегодня последняя ночь, завтра мы навсегда расстанемся с ним. А через два дня мы уедем к себе в Джуен. Ты поедешь?

— Не знаю, мама.

Утром опять шаман разбудил стойбище громом бубна, потам отдыхал до полдня. А няргинцы и гости опять собрались на берегу, где продолжались состязания и игры молодежи.

В полдень отдохнувший шаман стал одеваться. Впервые ему надели медные бляхи — толи, на спину — две дирен тола, на груди — четыре нера толи. Когда он запел в итоа, у восточного входа зажгли огонь Живых, у западного — огонь Мертвых.

Шаман пел песню за песней с небольшими перерывами, потом он достал глиняного сазана и вдребезги разбил о камень. Молодежь бросилась подбирать осколки сазана. Подобрали до последнего осколка, подсчитали кто больше всех подобрал и опять в победители вышел ловкий юноша из Болони, лучший борец касана.