Листопад

Ковригин в несколько прыжков перескочил отрожек.

К удивлению своему, он узнал Буравлева.

- Ты что? - еще на ходу крикнул Ковригин.

- Лисица, черт бы ее побрал! На заячий выводок напала, - с досадой отозвался Буравлев. - Попугал ее!

И он поднял с земли маленький серенький шарик и, разорвав носовой платок, осторожно стал тряпочкой перевязывать ему лапки.

- Куда их будешь девать-то?

- Оставлю здесь.

- Лисица не вернется? Она ведь такая...

- Лисица? Нет, не вернется, - Буравлев улыбнулся. - Она теперь это место за километр обходить будет. Я ей заряд соли всадил.

Ковригин и Буравлев, минуя старый бор, спустились по крутояру к реке. Песчаный плес шел вдоль берега. И река с плесом, и лес, и тонущие в сизой дымке ноля казались необыкновенно красивыми. Постояли над рекой. И там, где Ока делала поворот к Ольховке, разошлись.

Ковригин остался на берегу, на косогоре, там, где у излучины склонились три березы.

Вдруг ветер донес до него крик.

Ковригин сорвался с места и по песчаному плесу побежал на голос. Там, где река круто ломалась, в камышовых зарослях на мелких волнах покачивалась лодка. Напоминая длинный ствол ружья, торчало потемневшее древко багра. Ковригин с разбегу прыгнул в лодку и, оттолкнувшись веслами, погнал ее к стремнине.

- Спа-а-си-и-те!..

На середине реки Ковригин увидел, как из-под воды показалась и снова исчезла большая голова с рыжей бородой.

"Что за черт?! Да это, никак, Матвей?" - опешил Ковригин и, бросив привязанный к лодке канат, крикнул:

- Держись!..

Ухватившись за конец каната, Шевлюгин прохрипел:

- Гони скорее. Замотали, гады!..

Ковригин изо всех сил работал веслами. Рубашка взмокла от пота. Но лодка подавалась вперед медленно. "Ну и тяжел, черт!" - подумал он.

Когда лодка наконец уткнулась в отмель, Ковригин выпрыгнул в воду, скомандовал:

- А ну вылезай, Кузьмич, приехали!..

Шевлюгин встал на четвереньки и пополз к плесу.

- Вот спасибо тебе. Не будь рядом - не сдобровать бы мне... - лепетал он, но выходить на сухое место не торопился.

- Да ты что пятишься, как рак-отшельник? Поднимайся, тут мелко. Ковригин схватил его под мышки и поставил на ноги. Позади вода взбаламутилась, и Шевлюгин шлепнулся в воду задом.

- Что за чудеса!.. - еще больше удивился Ковригин и, снова подхватив Шевлюгина под руки, потащил к берегу. - Ну и ну!.. Камнями, что ли, набили тебя? - И тут он увидел, что на одной ноге затянута петля кукана.

Ковригин вцепился за обрывок веревки и потащил ее к себе. На поверхность всплыли остроносые осетры.

- Ах, вот оно в чем дело! - протянул Ковригин. - Ты, оказывается, и по рыбке мастак!.. - Он перехватил ножом кукан и бросил его в воду. Впредь смотри не попадайся.

Шевлюгин острым взглядом окинул сбитую фигуру Ковригина и шагнул было к лодке.

- Я тебе что сказал? - повысил голос Ковригин.

Промокший егерь с опаской посмотрел на него и торопливо зашагал к косогору.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

1

После обеда Наташа уходила в свою комнату. Там она бросалась в постель и беззвучно плакала от обиды. Вот уже вторую неделю она ждала Маковеева, а он словно забыл о ней... Никакой весточки. Мысленно она упрекала его в черствости. Придумывала разные слова, которые скажет ему при встрече. "Отец прав!.. Отец прав!.." - повторяла она и, измучившись, засыпала, боясь выйти на улицу.

Однажды к ней зашел отец. Она лежала к стенке лицом, разглядывая сучки и трещинки на пожелтевших бревнах.

- Ты что, нездорова? - спросил Буравлев.

Он видел, как жарко горели ее щеки, заметно дрожали плотно сомкнутые губа.

- Ничего, папа. Просто так.

- Ты что-то скрываешь, Наташа? - глядя в похудевшее, воспаленное лицо дочери, допытывался Буравлев. - Я уже несколько дней слежу за тобой.

Наташа пожала плечами:

- У меня все хорошо. Откуда ты взял?

- Ну, впрочем, твое дело. Мне всегда казалось, что ты доверяешь мне гораздо больше... Я вроде был тебе не только отец, но и друг...

Наташа закусила нижнюю губу.

- Жалко прошлого, - вдруг заключил Буравлев. - М дружбы жалко... А как мы с тобой ездили в Москву! - оживился он. - Тебе тогда было десять лет. В зоопарке увидела страуса, как вскрикнешь: "Какой большой гусь!.." Было очень смешно...

Наташа порывисто схватила отцову руку:

- Папа, я ничего не забыла. Только прошу тебя, не надо больше... голос ее сорвался, брызнули слезы.

- Ну, вот тебе!.. - Буравлев покачал головой. - Выходит, глаза-то у тебя на сыром месте.

2

Отец ушел, и дом сразу опустел. Наташа долго сидела за кухонным столом, подперев руками голову. Забыть бы! Все забыть... Звездную ночь. Жаркие слова... Все, все...

Тик-так!.. Тик-так!.. - непривычно звонко постукивали часы в столовой.

"Что так?" - мысленно спрашивала их Наташа.

Ветер пузырил занавеску в окне. С потоком свежего воздуха кухня наполнялась запахом разнотравья.

На улице властно просигналила машина. Он? Она вздрогнула. Шагнула к окну. Откинула занавеску. Маковеев стоял у крыльца конторы и что-то внушительно доказывал Ковригину.

Наташа не узнавала его. Неужели это чужое, холодное лицо могло быть любимым и близким, каким она видела его в ту ночь? Не верится, что это он шептал слова, при воспоминании о которых и теперь бросало в жар!..

Она старалась лучше разглядеть Маковеева. А он бросал взгляды то на Ковригина, то на стоящую на дороге машину, и ни разу на окно. Наташа поняла, что для него она была не более чем забава.

И это так мучило ее, не давало возможности ни на чем другом сосредоточиться. Душа ее наполнилась сосущей тоской и тревогой. Она присела на стул и, закрыв руками лицо, застыла в неподвижности.

Стукнула входная дверь. Она не отняла рук. И когда рядом раздался знакомый голос, не обернулась.

- Прошлый раз ты удивила меня, - сказал Маковеев, изучая Наташу. Проснулся, а от моей феи и след простыл. Куда, думаю, девалась? Не волк ли съел?

Наташа вскинула голову, чтобы дерзко ответить, - и не смогла. Маковеев стоял перед ней высокий, сильный и улыбался. Большие серые глаза его восторженно горели.

- Больно крепко спишь, - потупясь, сказала она.

- А сейчас фея не желает встретиться с принцем? Он будет ее ждать там же.