Золотая цепь

лны слез. - Эверест, - сказал Дюрок, - это еще не все! - Совершенно верно, - с вызовом откликнулся Галуэй, вставая и подходя к Гануверу. - Кто, например, объяснит мне кое-что непонятное в деле моей сестры, Дигэ Альвавиз? Знает ли эта девушка? - Да, - растерявшись, сказала Молли, взглядывая на Дигэ, - я знаю. Но ведь я - здесь. - Наконец, избавьте меня... - произнесла Дигэ, вставая, от какой бы то ни было вашей позы, Галуэй, по крайней мере, в моем присутствии. - Август Тренк, - сказал, прихлопывая всех, Дюрок Галуэю, - я объясню, что случилось. Ваш товарищ, Джек Гаррисон, по прозвищу "Вас-ис-дас" и ваша любовница Этель Мейер должны понять мой намек или признать меня довольно глупым, чтобы уметь выяснить положение. Вы проиграли! Это было сказано громко и тяжело. Все оцепенели. Гости, покинув стол, собрались тучей вокруг налетевшего действия. Теперь мы стояли среди толпы. - Что это значит? - спросил Ганувер. - Это финал! - вскричал, выступая. Эстамп. - Три человека собрались ограбить вас под чужим именем. Каким образом, - вам известно. - Молли, - сказал Ганувер, вздрогнув, но довольно спокойно, - и вы, капитан Орсуна! Прошу вас, уведите ее. Ей трудно быть сейчас здесь. Он передал девушку, послушную, улыбающуюся, в слезах, мрачному капитану, который спросил: "Голубушка, хотите, посидим с вами немного?" - и увел ее. Уходя, она приостановилась, сказав: "Я буду спокойной. Я все объясню, все расскажу вам, - я вас жду. Простите меня!" Так она сказала, и я не узнал в ней Молли из бордингауза. Это была девушка на своем месте, потрясенная, но стойкая в тревоге и чувстве. Я подивился также самообладанию Галуэя и Дигэ; о Томсоне трудно сказать что-нибудь определенное: услышав, как заговорил Дюрок, он встал, заложил руки в карманы и свистнул. Галуэй поднял кулак в уровень с виском, прижал к голове и резко опустил. Он растерялся лишь на одно мгновение. Шевеля веером у лица, Дигэ безмолвно смеялась, продолжая сидеть. Дамы смотрели на нее, кто в упор, с ужасом, или через плечо, но она, как бы не замечая этого оскорбительного внимания, следила за Галуэем. Галуэй ответил ей взглядом человека, получившего удар по щеке. - Канат лопнул, сестричка! - сказал Галуэй. - Ба! - произнесла она, медленно вставая, и, притворно зевнув, обвела бессильно высокомерным взглядом толпу лиц, взиравших на сцену с молчаливой тревогой. - Дигэ, - сказал Ганувер, - что это? Правда? Она пожала плечами и отвернулась. - Здесь Бей Дрек, переодетый слугой, - заговорил Дюрок. Он установил тождество этих людей с героями шантажной истории в Ледингенте. Дрек, где вы? Вы нам нужны! Молодой слуга, с черной прядью на лбу, вышел из толпы и весело кивнул Галуэю. - Алло, Тренк! - сказал он. - Десять минут тому назад я переменил вашу тарелку. - Вот это торжество! - вставил Томсон, проходя вперед всех ловким поворотом плеча. - Открыть имя труднее, чем повернуть стену. Ну, Дюрок, вы нам поставили шах и мат. Ваших рук дело! - Теперь я понял, - сказал Ганувер. - Откройтесь! Говорите все. Вы были гостями у меня.