Смерть Вазир-Мухтара

- сказал Бенкендорф, улыбаясь, - и потому ни слова о заслугах графа. Но мне хотелось бы поговорить о моем брате. У брата Бенкендорфа, генерала, были какие-то неприятности с Паскевичем. - Константин Христофорович - благороднейший рыцарь в свете, - сказал учтиво Грибоедов. Бенкендорф кивнул. - Благодарю вас. Я не вмешиваюсь в причины, хотя и знаю их. Но граф, говорят, публично радовался отъезду брата. - --------------------------------------(1) Но, возвеличившись во власти и славе, он, однако же, очень далек от того, чтобы усвоить пороки выскочки (фр.). - Я уверяю вас, что это сплетни и недоброжелательство, и только. Бенкендорф был доволен. - Вы знаете, завтра аудиенция для вас, и только для вас, у государя. Потом он замялся. - Еще одна просьба, впрочем незначительная, - сказал он и прикоснулся пальцами к пуговице грибоедовского фрака (никакой, собственно, просьбы до сих пор не было). Брату весьма хочется получить Льва и Солнце. Я надеюсь, что граф найдет это возможным. Он улыбнулся так, как будто говорил о женских шалостях. Знаменитые ямочки воронкой заиграли на щеках. И Грибоедов тоже улыбнулся понимающей улыбкой. Так Грибоедов обращался в атмосфере всяческих великолепий. Так он стал важен.

24

Яростное бряцанье шпор происходило в его нумере. Войдя, он увидел офицера, который бегал по его комнате, как гиена по клетке. Увидя входящего, офицер круто остановился. Потом, не обращая внимания на Грибоедова, снова забегал. - Я жду господина Грибоедова, - сказал он. У него было лицо оливкового цвета, нездоровое, и глаза бегали. - К вашим услугам. Офицер с недоверием на него поглядел. Офицер возвращал его к нумерной действительности. Офицер представился навытяжку: - Лейб-гвардии Преображенского полка поручик Вишняков. И рухнул в кресла. - Чем могу... - Без церемоний. Вы видите перед собой несчастного человека. Я пришел к вам, потому что сосед по нумерам и потому что слыхал о вас. Он задергал в креслах правой икрой. - Я накануне гибели. Спасите меня. "Проигрался и сейчас будет денег просить". - Я слушаю вас. Офицер вытащил из обшлага лепешку и проглотил. - Опиум, - пояснил он, - простите, я привык. Потом он успокоился. - Вы давеча могли меня принять за сумасшедшего. Прошу прощения. - Позвольте, однако, узнать... - Сейчас узнаете. Прошу у вас только об одном: все останется между нами. Хотите - остаюсь, не хотите - исчезну навеки. - Извольте. - Я в последней крайности. О нет, - офицер поднял руку, хотя Грибоедов не сделал ни одного движения. - Дело не в деньгах. Я приехал с индийских границ. Офицер зашептал с усилием: - Меня послали по секретной надобности. Англичане раскрыли. Я - сюда. Дорогою узнал, что здесь находится английский чиновник, ему поручено добиваться в министерстве моего разжалования. Министерство я знаю, ежели оно от меня отречется - а оно отречется, - я за год лишений, лихорадки... Офицер забил себя в грудь. - Я на человека стал не похож, - сказал он хрипло и добавил совершенно спокойно: - за год командировки - наградой конечная гибель.