Смерть Вазир-Мухтара

ажные дела, ему некогда всматриваться в мелочи, в мягкие, и нежные, и незрелые мелочи. Все идет прекрасно, он не чувствует ничего дурного, не правда ли? Он вот полюбил по вечерам распить бутылку вина вдвоем с зеленым и заморенным офицером, у которого несчастье в Индии. Он предупредил это несчастье, он замолвил слово Нессельроду, и тот пошутил. Приятно сознавать, что спас человека. Это приятнее, чем подать милостыню нищему на улице. И он не придает этому никакого значения. Офицер сидит и дрожащими пальцами наливает себе вино. Он еще запуган. У него неприятности. Приятно самому не пить, а наблюдать другого. Офицер поет безобразную песню, тихо:

Я иду... Куда? В... Кострому... А зачем?

И он усмехается. Когда офицер напивается и мало что понимает, Грибоедов говорит ему тихо, но так, чтобы он расслышал: - Я уезжаю скоро на Кавказ. Но вы оставайтесь здесь, - он повышает голос, - или можете уехать к себе в деревню. И офицер соглашается.

27

Он поехал в министерство. В большой приемной он просидел всего минуты две. Потом дверь кабинета широко распахнулась, и зеленый, какой-то съежившийся, выбежал оттуда поручик Вишняков, придерживая саблю. Он бежал, выгнув голову вперед, на цыпочках, широкими, неслышными шагами, как будто прыгал через лужи. Грибоедов негромко его окликнул: - Поручик... Тогда поручик остановился и посмотрел на Грибоедова. Он постучал перед ним зубами. - Ммм. С кем имею честь? И, забыв что-то или не узнав Грибоедова, не обратив на него ни малейшего внимания, повернулся, перепрыгнул последнюю лужу и скрылся в дверях. Грибоедов услышал, как брякнула сабля за дверью. Дверь опять распахнулась. Из кабинета вышел чиновник и попросил Грибоедова. Нессельрод стоял у стола, без очков. Лицо у него было серое, без улыбки, а глаза, выпуклые, жидкие, растекались во все стороны. Он был в гневе. Родофиникин сидел в креслах. Потом Нессельрод надел очки и улыбнулся Грибоедову. Начались странные разговоры. - Мы вам одолжены тем, что трактат был подписан только тогда, когда персияне внесли уже первые... суммы... куруры. Нессельрод махнул ручкой. - Вы знаете, любезнейший Александр Сергеевич, наш граф Эриванский награжден миллионом. Это сказал без надобности Родофиникин. У руководителей был какой-то разброд, в глазах и словах. Они не ожидали ответа, а говорили в воздух, точно ждали чего-то или кого-то. - Государь говорил мне о вас. - Нессельрод наконец остановил свои глаза. Он потер зябкие ручки и взглянул на Родофиникина. - Мы нашли наконец место, достойное вас. Грибоедов вытянул губы гусем. Он сидел, наклонившись вперед, поджав под кресла ноги, и не мигал. - Место важное, единственное, - Нессельрод вздохнул, - место поверенного в наших делах в Персии. Он поднял значительно палец. И ни слова о Кавказе, о Закавказской Мануфактурной Компании. А ведь он пришел сюда, чтобы услышать именно о проекте, который... Он взглянул на Родофиникина, а тот был седой, почтенный, учтивый. Нужно было тотчас же, тут же рассердиться, стукнуть кулаком по столу и разом