Путь к женщине (сборник)

   -- Ото! -- замечает с удивлением Антон Сладкий. -- Да тут у нас, оказывается, все поэты да поэтессы! Живем в одном городе, состоим в одном союзе, печатаемся в одних журналах, а друг друга не знаем! Это ли не дичь! Тысячекратно прав Шибалин! Предлагаю прокричать славу Шибалину!

   Он дирижирует, а вся компания хором трижды:

   -- Слава Шибалину!.. Слава Шибалину!.. Слава Шибалину!..

   Антон Сладкий, воодушевляясь все более, вдруг с много­значительным видом ударяет себя по лбу:

  -- Ба! Мысль! Все:

  -- Тихо! Тихо! Антон Сладкий что-то придумал! Антон Сладкий привстает над столом:

   -- Товарищи! Вношу предложение! Давайте сейчас же коллективными силами на идею Шибалина напишем песню!

   Анюта Боевая:

   -- И будем ее распевать!

   Вся компания хором, стройно:

   -- И будем ее распевать!

   Смеются.

   Антон Сладкий мужественно:

   -- Итак, товарищи, немедленно за дело!

   Достает из бокового кармана карандаш, бумагу, садится, дрожит от нетерпенья, пишет.

   Нюра Разутая:

  -- Товарищи, у кого есть лишний карандаш? Потом отдам. Антон Кислый:

  -- Мне самому дали. Антон Кислосладкий:

  -- Вот могу предложить огрызочек... пока.

   Нюра Разутая:

  -- А бумажки кусочек? Нюша Задумчивая:

  -- Кажется, у меня есть.

   Роется в газетном свертке, из которого валится ей на колени всякая всячина...

   Через минуту все они уже сидят припав к столам, с громадным вдохновением пишут, хватаются за головы, стонут, урчат, перечеркивают написанное, сидят с закрытыми глазами, потом снова пишут, показывают друг другу удачные строчки, советуются, спорят, горячатся.

   И во всем зале царит точно такое же нервное оживле­ние. Говор, смех, беготня... К чернеющему возле одной стены пианино то и дело подсаживаются разные люди и наигрывают и напевают разные мотивы: то веселые, то грустные, то буйные, то вдруг похоронные...

VIII

   Вера сидит с Шибалиным за одним столиком, пьет чай, ласково льнет к нему, не спускает с него преданных глаз.

   -- Никочка, ты сегодня имел тут такой успех, такой успех, какого никогда не видел этот зал. Союз писателей должен быть тебе благодарен за это. У них всегда такая мертвечина.

   Шибалин, чтобы скрыть слишком бурную радость, играю­щую в груди, отводит глаза в сторону, щурится, старается ка­заться равнодушным, утомленным, полуспящим.

   -- А что, разве публике понравился мой доклад? -- приоткрывает он один глаз.

  -- Еще как!

  -- А ты не заметила, кто свистал?

  -- Заметила. Это все те же твои соперники и завистни­ки. Та же компания.

  -- Так что в общем моя идея принята хорошо?

  -- О! Все в безумном восторге от твоей новой идеи! Если бы ты видел, что делалось в зале, в задних рядах! Несколько психопаток, я своими глазами видела, писали тебе на подокон­никах любовные записки, и, вероятно, ты скоро их получишь. Только смотри не рви их, не показав мне. По правде сказать, я сама несколько раз порывалась бежать на кафедру, чтобы расцеловать тебя!

   Шибалин хмурится:

   -- Хм... этого еще недоставало, чтобы ты целовала меня при публике. Вот это была бы настоящая психопатия!

   Вера с восторгом:

   -- Глупый, ты даже не представляешь себе, какой ты бываешь интересный во время своих выступлений!

   Закатывает глаза, делает вид, что хочет броситься его це­ловать... Шибалин старается не смотреть на нее:

   -- Ты лучше обрати внимание, как сразу ожил наш союз.

   Вера поворачивает голову туда же, куда смотрит он.

   С жаром:

   -- А об чем же я тебе говорю! И виновник всего этого оживления ты, Ника. Ты сегодня герой. Смотри, какими глазами глядят со всех сторон на нас с тобой. И говорят только о нас. Некоторые парочки проходят мимо нашего столика специально для того, чтобы поближе нас разглядеть. Даже неловко. Вот опять пара идет прямо на нас, оба не спускают с тебя глаз, смотри, смотри. Идут и что-то про тебя говорят. Должно быть, расхваливают твой талант. Или завидуют мне, что я с тобой живу.

   Она прижимается одной щекой к плечу Шибалина, точно укладывается спать. Из ее широко раскрытых счастливых глаз падают на его плечо слезинки...

IX

   Антон Печальный и Аннета Сознательная, взявшись под руку, проходят мимо столика Шибалина. Антон Печальный:

   -- Заметила, Аннета, какие у Шибалина глаза? Так и пронизывают, так и вскрывают всего тебя, так и жгут! Не человек, а орел!

   Аннета Сознательная с мечтательным вздохом:

   -- Да. В такого мужчину сразу влюбиться можно. Сплошная прелесть! Ни к чему не придирешься!

   Антон Печальный печально:

   -- Я не в этом смысле.

   Аннета Сознательная твердо:

  -- А я в этом. Ты только погляди, какие у него губы! В такие губы так вкусно целоваться!

  -- Вот! Ты уже и "влюбиться" и "целоваться"! У тебя всегда только это в голове. Человек носит в груди весь мир, всю вселенную, человек дышит великой социальной идеей, -- а ты? А ты все сводишь в нем к физическому. Тьфу! Даже противно! Ненавижу за это женщин!

  -- Погоди, ты не плюй. Почему ты так вооружаешься про­тив физического? Ведь без физического тоже нельзя. Хорошо, когда и то есть и другое: и физическое и духовное. Как говорится, одно при другом.

   Они садятся за столик.

  -- Не выношу, когда женщина рассуждает!

  -- Значит, женщине нельзя рассуждать? Член партии!

  -- Тут дело, конечно, не в рассуждении, а в том, что успех Шибалина настолько ослепил твои глаза, настолько затуманил твое сознание, что помани он сейчас тебя пальчиком, как ты сейчас же побежишь за ним! Разве я не вижу?

  -- И побегу! И побегу, если захочу! Вам, мужчинам, за интересными женщинами бегать можно, а почему же нам нельзя бегать за интересными мужчинами? Равноправие так равноправие! Ну не сердись, Антон, не кисни, я пошутила!.. Ты ведь прекрасно знаешь, что, кроме тебя, мне никого из муж­чин не надо.

  -- Подобными "шутками", Аннета, ты лишний раз показы­ваешь мне, что есть в своем существе женщина.

  -- Ну прекратим об этом, Антон! Довольно! Спрячь свою глупую ревность! Слышишь! Иначе я сегодня же уйду от тебя...

   Она отворачивается от Антона Печального, смотрит из­дали на Шибалина. Говорит другим тоном:

   -- Ты лучше вот что мне объясни: каким образом могло случиться, что такой представительный мужчина, как Шибалин, мог связать свою судьбу с такой малоинтересной особой, как эта Вера Колосова? Ишь, как она кривляется! Неужели он не мог найти себе что-нибудь получше?

   Антон Печальный раздраженно поводит плечами:

  -- А как ее найти? Где искать? Ты слыхала, что он сегодня сам об этом говорил в своей лекции. Ведь до сегодняшнего вечера ни мужчинам, ни женщинам нельзя было сознательно выбирать себе пару, раз все считались "незнакомыми". Хвата­ли что попадалось под руку. Это только нам с тобой повезло, что мы нашли друг друга. А остальные живут черт знает с кем, черт знает как.

  -- Ну а теперь, когда все будут считаться "знакомыми", ты думаешь, он отыщет себе более достойную?

  -- Теперь-то да.

   Аннета Сознательная смотрит на Веру, полупрезрительно щурит глаза.

   -- Она так к нему не подходит, так не подходит, что всякий раз, когда я их вижу вместе, я вся дрожу от обиды! Мне делается так больно за него, что я бываю готова расплакаться от досады.

   Антон Печальный грубо одергивает ее за локоть:

  -- А ты не очень-то пяль глаза на него. Не очень-то загляды­вайся. Не делай себя смешной. Ну чего ты уставилась на него?

  -- А что, нельзя смотреть? Почему же не посмотреть?

  -- Потому что подумает -- психопатка!

  -- Не подумает! И я не на него гляжу, а на нее. Смотри, как она наслаждается, как вертится! Так и купается в лучах его славы.