Путь к женщине (сборник)

  -- Извиняюсь, товарищи! -- встает со своего места и преры­вает Шибалина молоденький паренек с карандашом и запис­ной книжкой в руках. -- Чего же вы видите тут возмутительного, если мужчины сожительствуют с кухарками? Разве кухарка не такой же трудящийся, как и прочие граждане?

  -- Да, да! -- вскакивает и еще более горячится другой. -- Тем более странно слышать подобные слова теперь, когда по всему нашему Союзу пооткрыты пункты по ликвидации безграмотности!

  -- Товарищи! Ша! -- обрушивается на них третий, машет руками, гримасничает, спешит. -- Это же говорится не про те­перь, это берется из всемирной истории! Нельзя равнять!

   Данилов заставляет их замолчать. Шибалин продолжает.

   -- Товарищи, я утверждаю, -- ударяет по крышке кафедры рукой, -- я утверждаю, что на всем земном шаре женатые мужчины живут не с теми женщинами, с которыми хотели бы!

   Взрывом стихийного смеха награждает эти слова оратора мужская половина собрания.

  -- Хо-хо-хо!

  -- Браво, браво!

  -- Вскрыл-таки!

  -- Расшифровал!

  -- Что же, товарищ Шибалин, вы теперь будете их всех разводить? -- спрашивает один смеясь.

  -- Да!.. Разводить!.. -- со злостью восклицает Шибалин и начинает бегать, метаться по кафедре, трудно дышать...

   Потом снова возвращается к спокойной трактовке сво­ей темы.

   -- Товарищи! -- взывает он к собравшимся, а через них как бы и ко всему человечеству. -- Товарищи! До каких же пор мы, люди разного пола, будем, точно врожденные враги, обманы­вать друг друга? До каких пор мужья и жены будут разыгрывать друг перед другом недостойную разумных существ комедию? Не пора ли нам наконец сказать друг другу всю правду -- мужчины женщинам, женщины мужчинам! Учинить единое все­мирное объяснение! Всем мужчинам договориться со всеми женщинами! А то, взгляните-ка вокруг, что сейчас происходит: мужчины недовольны, изнывают, ничего как следует не делают, раньше времени гибнут; женщины -- то же самое -- недоволь­ны, изнывают, ничего не могут толком делать, преждевременно гибнут... А из-за чего недовольны? Из-за чего изнывают? Из-за чего так рано гибнут? Да друг из-за друга!!!

   Аплодисменты слушателей и их крики на момент напол­няют шумом весь зал. В то же время из нескольких мест несутся резкие свистки.

  -- Вот верно сказано!

  -- Взято прямо из жизни!

  -- Каждый человек видит себя как на ладони!

  -- Вот она когда выплывает наружу -- вся правда!

  -- Товарищи, что вы говорите? Какая правда! Правду вы узнаете только после прений! Нельзя так поддаваться! Тут про­тив многого можно возразить!

   Данилов стоит, смотрит, звонит...

   Шибалин волнуется, мечется по кафедре, мысленно разду­вает свою идею дальше.

   Идея захватывает его все больше и больше, и он уже не в состоянии молчать, не в силах удержать свою страстную речь, и через минуту она опять льется у него и льется, скачет по стре­мительным порогам и скачет, тащит его за собой и тащит.

   -- И каким лицемерием, товарищи, каким бесплодием звучат после этого наши фразы о "всемирном братстве народов"! Какое уж тут "всемирное братство народов", когда на этом распродурацком свете даже обыкновенного "знакомства" между двумя людьми самочинно осуществить нельзя, не рискуя попасть в милицию!.. И самое страшное, товарищи, в том, что так обстояло дело на всей земной планете тысячи лет!.. Тысячи лет, вплоть до сегодняшнего вечера, разъединял одну семью человечества, дробил ее на замкнутые личности этот бесовский институт "знакомых" и "незнакомых"! Тысячи лет в каждом человеке насильственно вытравлялось всякое социальное чувство, в корне убивалась возможность общения со всеми другими людьми! Тысячи лет человек-самец и человек-самка были противоестественно разлучены, одеты друг от друга в непроницаемую броню изуверского предрассудка! Тысячи лет, товарищи, вплоть до этой самой минуты, в которую я сейчас с вами говорю, длилась эта беспримерная всесветная провокация -- провока­ция против личности, провокация против общественности!.. И только вот сегодня, сейчас, видя, как все человечество молчит, видя, как оно делает вид, что ничего не замечает, я, Никита Шибалин, решил наконец объявить бунт против такого всече­ловеческого социального оскопления!..

   Собрание привстает и устраивает оратору длительную овацию.

   И опять слитный шум аплодисментов, и опять прежние раздирающие свистки.

  -- Что, завидно? -- кричит кто-то по адресу неугомонных свистунов.

  -- Товарищи! -- высоким голосом возглашает Шибалин. -- Я верю, что благодаря необыкновенным усовершенствованиям советского радио недалеко то время, когда я смогу провозгласить бунт против старого быта и старого мышления сразу во вселен­ском масштабе!.. Я тогда стану вот так перед радиоприемником и скажу: "Люди земли! Народы мира! Жители этой планеты и тех, которые еще не открыты, но которые, быть может, тоже носятся во вселенском пространстве и также населены существами, подобными нам, то есть, как и мы, происшедшими от обезьяны! Мужчины и женщины! Женщины и мужчины! Те из вас, которые уже родились на свет и сейчас где-то живут, и те, которые еще только родятся в последующие времена и когда-то где-то будут существовать, -- ко всем вам обращаюсь я со своим пламенным братским словом: с сего числа и сего часа да не будет среди вас "знакомых" и "незнакомых" и да будете вы все "знакомы" друг с другом, каждый со всеми и все с каждым!"...

   Потом все тем же тоном манифеста Шибалин обраща­ется к сидящим перед ним слушателям:

   -- И вы, члены нашего союза и наши гости, сколько вас тут сейчас есть в этом зале, если вы хотя капельку еще живые люди, а не окончательно одеревенелые манекены, вы тоже с сего числа считайтесь навсегда "знакомыми" друг с другом!

   Ураган рукоплесканий заглушает дальнейшие слова оратора.

   Хохот, визг, крики. Счастливо светящиеся лица, огнем свер­кающие глаза. Две женщины, подруги, бросаются друг к другу в объятия, смеются, плачут.

  -- Наконец-то...

  -- Дождались все-таки...

   Еще пронзительнее, чем прежде, прорезывают зал в раз­ных направлениях свистки.

   -- Товарищи!!! Кончу тем, с чего начал: р-революции не было!!! Р-революция начинается!!! И да здравствует р-революция!!!

   Обессиленный Шибалин спускается с кафедры, садится на стул, припадает губами к стакану с холодным чаем...

V

   За столиками горячо обсуждают доклад Шибалина. Одни говорят за, другие против. Большинство первых.

  -- Можно сказать, размахнулся! -- На всю вселенную!

  -- По всем планетам прошелся!

  -- Шаганул!

  -- Живых и мертвых колыхнул, затронул даже тех, которые еще не родились!

  -- Всему человечеству открыл освежающую отдушину, а то ведь прямо задыхались!

  -- Теперь-то будет легче!

  -- Теперь-то, конечно, пойдет!

  -- Теперь начнется!

  -- Теперь так не останется!

  -- Ай да Никита Шибалин! Можем гордиться таким че­ловеком!

  -- Вот что значит широкая славянская натура!

  -- Товарищ! При чем же тут национальность? Вы уже начинаете! Не можете без погромов! Девять лет революции ничему вас не научили!

  -- В чем дело? Что ты гундосишь, черт носатый? Тебя никто не трогает, и ты молчи, пока не получил!

  -- Что-о? От кого получу, уж не от тебя ли?

  -- А хотя бы и от меня!

  -- Попробуй! Только попробуй!

  -- И попробую!

  -- Руки коротки! Ваше время прошло и никогда не вернется!

   -- А я вот тебе сейчас покажу, прошло или нет... На, получи!

   -- А ты думаешь, я не умею давать? Н-на! Н-на! В анкете пишешь, сволочь, "сын крестьянина-хлебороба", а на самом деле сын сельского попа...

   -- Н-на! Н-на! А ты вместе со своим отцом держал в Могилеве магазин готового платья, а в Москве выдаешь себя за рабочего... Н-на! Н-на!