Шаг в сторону

8

1.

"Суд не располагает ни одним документом, подтверждающих ваши претензий к господину Пустовых, доктор Миндлин. Из договора следует, что идея шагайки была сначала, в силу стесненных эмигрантских обстоятельств, подарена вам доктором Арензоном, который затем передал ее же фирме господина Пустовых с упоминанием прав доктора Миндлина, которые доктор Арензон считал просроченными. В любом случае, если к кому и могут быть судебные претензии, так это к самому доктору Арензону, но тот, насколько известно суду, бесследно исчез в Сибири вместе с головным экземпляром шагайки."

"Но Пустовых успел заработать миллиарды на принадлежащей нам идее! Он не имел права приступить к серийному производству шагаек, не поинтересовавшись патентной чистотой такой оригинальной идеи!"

"Господин Пустовых?"

"Естественно, мои люди проверили все. И выяснили, что кроме израильского патента, который Миндлин, кстати, уже давно не поддерживает, как это положено для сохранения приоритета, в мировой патентной литературе нет ничего. Патент же выдан на имя Арензона. Сам Миндлин, как биолог, в сути проекта не рубит, о шагайке начисто забыл, автора выгнал нахер и знать его не хотел, пока я не оседлал эту идею и не принял на работу единственного ее автора. И договор у него с Арензоном был своеобразным - все права Миндлину, а автору..." И Пустовых показал суду согнутую в локте руку.

"Ложь, ваша честь! Выдумки Арензона. Я честно определил его долю при получении прибыли. Что? Да потому, что никакой прибыли я от этого проекта так и не получил. Одни убытки, включая оплату поддержки патента, который эти господа у меня украли."

"Но патент, не оплаченный его владельцем, перестает быть патентом! Какие же у вас претензии к господину Пустовых? Я бы еще понял претензии к Арензону, что тот не поставил вас в известность о своих контактах с Сибирью, когда он, спасаясь от долговой тюрьмы, бежал из Израиля, но..."

"Да как он мог поставить этого хама в какую-то известность, если тот не отвечал ни на какие звонки и письма, не платил ни шекеля совладельцу своей компании и палец о палец не ударил для внедрения его идеи, пока не появился Пустовых? - кричала Марьяна Арензон, сжигая взглядом белого от злости Тедди Миндлина. - И вот теперь, когда нормальный предпрениматель получил прибыль, импотент вдруг проснулся и лезет в чужую постель!"

"Я не отвечу больше ни на один вопрос, - рычал Миндлин, - пока из зала не уберут эту сумасшедшую..."

"Протест отклонен. Свидетельница дееспособна. Геверет Арензон, куда девался ваш муж?"

"Что-о? Куда девался Марк в Сибири? Да меня уже много лет не интересовало, куда он девался от меня в Израиле! А в Сибири, как и по всему, как его там, не то постсоветскому, не то уже построссийскому пространству, тысячи людей ежегодно бесследно исчезают почище, чем в тридцать седьмом. Молю Бога, чтобы оказалось, что он перебежал на сей раз к другому потребителю его таланта. Мне этот ваш, как его, Пустовых тоже не нравится. Жлоб с сигарой!"

"Ваши своеобразные оценки истцов и ответчиков суд не интересуют. Не откажете ли в любезности рассказать вкратце историю вашей семьи в Израиле, включая вашу версию взаимоотношений доктора Арензона с доктором Миндлиным?"

"Вы что, ваша честь, с Луны свалились? Или я даю показания не в израильском, а в сибирском суде? Вы эти истории тут через день выслушиваете. Вдохновенный еврейский патриот-идиот вытащил меня и нашу дочь, а также мою престарелую больную маму в вашу страну, у которой главная особенность - ее своеобразное гостеприимство. Что значит, какое? Назвать полную хату дальних родственников и усесться при них жрать, кидая им кости через плечо. Если же кто пытается хоть сбоку присесть на лавку и запустить лапу в общую миску, то - хрясь! Самим, мол, мало..."

"А если без аллегорий?" "Отлично! Тогда об аллигаторах - ткнула она пальцем в Миндлина. - Они появились почти сразу, как только мы очутились в Израиле и..."

"Ложь! - крикнули из зала. - Позвольте мне сказать!"

"Доктор Штуцер? Прошу. Вы ведь состоите в одной компании с доктором Арензоном и доктором Миндлиным, верно?"

"Вот-вот, - не сдавалась Марьяна. - Послушайте-ка теперь ручную болонку вашего Тедди..."

"Никто не навязывал Арензону покровительства доктора Миндлина, когда..."

"Не ты ли сам рыдал на моей кухне, когда Марик послал твоего дядю Тедди нахер? И говорил, что без Марика фирму основывать не под что, так как ты сам... сказать что? Хорошо, не буду! Ты просто плакал, что твоей семье без этой фирмы и стипендии под чужие идеи не выжить, так как в науке ты всегда был импотентом, но обожал примазываться к толковым изобретателям..."

"Ваша честь! - закричал Миндлин. - Мы с суде или на шуке?"

"На рынке," - шепнули Пустовых. Тот, улыбаясь, благожелательно кивал Марьяне. Про жлоба с сигарой ему не перевели...

"Кто позволил психически больной, а я берусь это доказать?.."

"Пока вы это не доказали, свидетельница Арензон может выступать столько же, сколько и вы, доктор Миндлин. Но, геверет Арензон, по очереди, если вы не возражаете. Продолжайте, доктор Штопор..."

"Штуцер, с вашего позволения... Так вот, договор был переведен на русский язык и представлен адвокатом на подпись взрослому человеку, находящемуся... во всяком случае тогда, в здравом уме. И был подписан. Согласно договору, все изобретения, сделанные в период до пребывания Арензона в составе фирмы, в период его работы там и после его увольнения, а также в течение пяти лет после ликвидации фирмы, принадлежат доктору Миндлину, как президенту компании, владельцу контрольного пакета. Более того, все доходы от деятельности фирмы делятся в определенной пропорции, где Арензону принадлежат пятнадцать процентов..." "Естественно, в том случае, если его участие в этой деятельности признано владельцем фирмы, не так ли?" "Конечно! Но ни о какой передаче интеллектуальной собственности компании какому-то Пустовых в договоре и речи нет. Поэтому все, что заработал Пустовых на базе нашей собственности, по нашему мнению, принадлежит нам!" "Вам в доле с Арензоном?" "Вовсе не обязательно, ваша честь! Это решает совет директоров фирмы, а не суд."

"Ваше мнение, господин Пустовых?"

"Да то же самое! Приходит ко мне человек с толковой идеей. Я его принимаю на работу, проверяю патентную чистоту шагайки. Автор помогает моим патентоведам получить сибирский патент. Заодно я делаю саму шагайку. Зарабатываю, как вы тут выразились, миллиарды..."

"А вы как бы выразились? - ощетинился Миндлин. - Копейки?"

"Я бы выразился, - парировал Пустовых, - да боюсь, что переводчик не справится с выражением моего о тебе мнения, козел..."

"Можно мне? Мне для выражения своего мнения о Миндлине переводчик не нужен. Это ему понадобится сердечное средство, если я..."

"Нет! До моего особого разрешения лишаю вас слова. Садитесь, геверет Арензон! Продолжайте, господин Пустовых."

"Так вот, когда дело сделано без них, они вдруг влезают со своими претензиями." "Претензии вам может предъявить только суд... Геверет Арензон. Продолжите, пожалуйства, историю вашей семьи в Израиле."

"Банальная история, ваша честь. Приехали мы в неприличном для вас возрасте -за пятьдесят. Первые три года жили на стипендию от этого..."

"Без эпитетов, если можете."

"Хорошо. Тем более, что сам Марк до конца моего с ним общения искренне считал этого... ладно, Миндлина великим ученым, благородным ленинградцем и своим единственным бескорыстным благодетелем на Святой земле. Итак, когда Марка выгнали, он стал подрабатывать где попало, а я как раз сдала, наконец, на ришайон врача, попала в один проклятый гадюшник, потом в другую кло..." "Я просил без эпитетов. Как Арензон оказался в Сибири?" "По закону цикла. Из первоначальной эмигрантской нищеты и из съемной квартиры мы, начав что-то зарабатывать, попали в долговую яму, именуемую машкантой..."

"Ипотечная ссуда, - пояснил Пустовых его адвокат. - Банковская помощь в покупке в кредит квартиры. Долг непрерывно растет по мере выплаты." "Как это растет? Зачем же тогда выплачивать?" "А хер их знает. Еврейская мудрость..."