Бывшие люди

, я и выиграл бы что-нибудь, если б он на некоторое время лишил меня своего общества.

- Это остроумно, - сказал Объедок и закашлялся.

Ротмистр с сознанием своего превосходства посмотрел на товарищей, но не сказал ничего, ибо ел. Выпив дважды, компания сразу оживилась - порции были внушительные. Полтора Тараса выразил робкое желание послушать сказку, но дьякон вступил в спор с Кубарем о преимуществах худых женщин пред толстыми и не обратил внимания на слова друга, доказывая Кубарю свой взгляд с ожесточением и горячностью человека, глубоко убеждённого в правоте своих взглядов. Наивная рожа Метеора, лежавшего на животе около него, выражала умиление, смакуя забористые словечки дьякона. Мартьянов, обняв свои колени громадными руками, поросшими чёрной шерстью, молча и мрачно смотрел на бутылку водки и ловил языком ус, стараясь закусить его зубами. Объедок дразнил Тяп`у.

- Я уже подсмотрел, куда ты, колдун, деньги прячешь!

- Твоё счастье, - хрипел Тяп`а.

- Я, брат, у тебя их поддедюлю!

- Бери...

Кувалде было скучно с этими людьми: среди них не было ни одного собеседника, достойного слушать его красноречие и способного понимать его.

- Где бы это мог быть учитель? - вслух подумал он.

Мартьянов посмотрел на него и сказал:

- Придёт...

- Я уверен, что он именно придёт, а не в карете приедет. Выпьем, будущий каторжник, за твоё будущее. Если ты убьёшь денежного человека, поделись со мной... Я, брат, поеду тогда в Америку, в эти... как их? Лампасы... Пампасы! Поеду туда и достукаюсь там до президента штатов. Потом объявлю всей Европе войну и вздую её. Армию куплю... в Европе же... Приглашу французов, немцев, турок и буду бить ими ихних родственников... как Илья Муромец бил татар татарином. С деньгами можно быть Ильёй... уничтожить Европу и нанять к себе в лакеи Иуду Петунникова... Он пойдёт... дать ему сто рублей в месяц - и пойдёт! Но лакеем будет скверным, ибо станет воровать...

- И ещё тем худая женщина лучше толстой, что она дешевле стоит, убедительно говорил дьякон. - Первая дьяконица моя покупала на платье двенадцать аршин, а вторая десять... Так же и в пище...

Полтора Тараса виновато засмеялся, повернул голову к дьякону, уставился своим глазом ему в лицо и сконфуженно заявил:

- У меня тоже была жена...

- Это со всяким может случиться, - заметил Кувалда, - Ври дальше...

- Была худая, но ела много... И даже от этого померла...

- Ты отравил её, кривой, - убеждённо сказал 0бъедок.

- Нет, ей-богу! Она севрюги объелась, - рассказывал Полтора Тараса.

- А я тебе говорю - ты её отравил! - решительно утверждал Объедок.

С ним часто это бывало: сказав какую-нибудь нелепость, он начинал повторять её, не приводя никаких оснований в подтверждение, и, говоря сначала каким-то капризно-детским тоном, постепенно доходил почти до бешенства.

Дьякон вступился за друга.

- Нет, он отравить не мог... не было причины...

- А я говорю - отравил! - взвизгнул Объедок.

- Молчать! - грозно крикнул