Виктория

Она осеклась, учуяв шевеление на полке, руки ее крупно задрожали, бессильно разжавшись.

- Сказали, еды брать на десять дней. Сваргань, ладно. Рюкзак у меня имеется. Пойду одеваться.

- Как? - мать, словно обиженный ребенок выпрямила шею, - Когда это?

- Два часа дали на прощание с родителями.

Сапоги были невероятно велики, шинель Ваня тоже примерил, обвернулся ею два раза. Шинель он сложил в трубу, как в кинотеатре видал, в фильме про Ленина. Сапоги тоже перекинул через плечо, пошел в сандалиях: подмышками по буханке хлеба, за плечами банки с вареньем, пироги, сало, яблоки и кусок копченого мяса. Сверху помидоры и огурцы. Пару консервных банок прикупил в магазине, когда спускался на улицу Радио, к Асе.

Мать и бабка, обе ослепшие от неудержимых слез по дитю, которого отдавали на войну, махали ему вслед. Вскоре, когда он скрылся за кустом ольшанника, мать вспорхнула в дом и стала собираться, побежала наперерез в военкомат, еще раз окинуть взором ненаглядного сына.

Ася и Вика сидели на высоких ступенях крыльца. Обсуждали положение на фронте. Ася вдруг смолкла, отшатнулась от чего-то, отмахнулась, ахнула.

- Ну, Ванюша, как я тебе завидую, - кричала через минуту Вика. восхищенно оглаживая братову гимнастерку, - Успеешь повоевать, а мы, клуни, вот пока соберемся, война кончится. Ну, ничего, скоро уже.

- Куда тебе, малява, сиди мать сторожи. Бабку на кого кинете, коли все разбежитесь.

Он целовал сестру в висок, не отрываясь взглядом от Аси, та стояла в сторонке, прислонившись к углу верандочки, дышала в кулачок. Так и не сказала ни слова, когда он подошел проститься.

- А то айда со мной! - полушутя предложил он, - До сборного пункта, там много наших портовых, и братва из вашей школы.

Ася наглухо замолкла, оттого, что много слов хотела сказать, а первого подобрать не могла. Да и не верила, что он не засмеется, не махнет рукою: "Глупости".

Ваня вжал нижнюю губу, хлопнул белыми ресницами, попросил воды и сам бросился в дом. Ася побежала за ним, послышался звук упавшей кружки.

Вика в это время уже собирала разложенные на ступеньках альбомы с репродукциями, решив при первом же удобном случае последовать за братом.

"Вот бы только узнать, как это делается", - говорила она себе, заходя в прихожую, где стояли припав друг к другу Ася и брат.

Война пришла в Ходжок

Всю эту осень, зиму и следующее лето Ходжок жил в ожидании беды. Люди по-прежнему собирались у мигафона, под старым вновь темно-бурым дубом, но война, как хищная кошка залезая когтями в нору, выцарапала из семей ходжокцев все мужское население, да и женщины, теперь трудившиеся за ушедших мужей, все реже выходили днем на развилку.

Это лето выдалось дождливое. Ваня писал за себя и за отца, что сначала их привезли в город Горький, что потом они вышли живыми из Смоленской битвы, что теснят врага в верховьях Дона, того самого Дона, который течет к ним в дорогие сердцу степные края. Велел сестре ходить на речку и искать в волнах бутыль с записочкой от братца, может, доплывет. Передавал приветы Каменским.

С регулярностью раз в неделю поселок бомбили, глухие далекие звуки разрывов все чаще стеной окружали их тихое селение, все резче, все явственнее, но жизнь все равно побеждала: как ни клевали фашистские самолеты этот большой человеческий муравейник, а он восстанавливался и по протоптанным дорогам снова ползли колонны и проходили обозы с раненными и эвакуированными в глубь страны, на юг, на восток.

Теперь у Каменских жила семья из Ленинграда - приехали зимой - глава семьи, высокий пожилой человек с седой бородкой, в очках с тонкими металлическими ободками, в длинном заластившемся сюртуке, Павел Павлович Никодимов, говорили, был известным в своей области хирургом, светилой! Он работал вместе с Марком Семеновичем в больнице, ставшей теперь именоваться госпиталем. С Павлом Павловичем приехала его дочь с ребенком, внучке его было годиков пять, когда он держал ее на руках, она казалась совсем малюткой, здоров был светила.

Он рассказывал по вечерам, за чаепитием, про Ленинград, про блокаду и своих предков, жена Павла Павловича той зимой умерла от истощения, он обнаружил ее в подворотне уже окоченевшую, но понес, поволок тело домой на шестой этаж. Только когда дочь накричала на него, он отдал ей мертвую жену, позволил вывезти на кладбище.

Вике не верилось про истощение: Никодимов был пузат, живот у него был длинный выпуклый, сливающийся с грудью. Дочь его была женщиной энергичной, деятельной, в первые же дни устроилась на станции в буфет, она громко говорила, всегда всех перебивала и не стеснялась в выражениях. Вике она не нравилась, но Павел Павлович просил у всех снисходительного к ней отношения:

- После голода она такая, что-то повредилось в сознании. Я-то уж знаю.

Вика теперь все свободное время проводила за чаепитием у Каменских, сидя за обеденным столом, вокруг которого все еще хороводили черные стулья с резными спинками. Павел Павлович по вечерам вел с девочками благородные беседы, о дуэли Пушкина, о Зимнем дворце и Неве. Которая была изображена на той, полюбившейся Вике, картине.

- Ну, что девица! - хрипел Павел Павлович, самим тоном, самим голосом придавая Вике значимости, - Вот у тебя пальцы-то какие, длинные, тонкие! Вам бы, барышни, в художественное училище, в институт. Ну, ничего, вот войну закончим, у вас еще вся жизнь впереди будет! Знаменитыми живописцами у нас будете.

- А мне знаменитости не надо, - смущалась Вика.

- Вот какая особая девочка, - надувался Павел Павлович.

- Мы теперь с Асей заканчиваем курсы медсестер, и скоро вы не сможете отказать, - с упорством заявляла Вика, - Не к вам, так в Подол будем ходить, там тоже госпиталь.

- Скоро... Скоро! Кто знает, что будет завтра или через час. Вон включи репродуктор, все теснят и теснят нас. Как бы не заявились. Я вообще говорю, вообще...

- И я вообще, - кивала Вика, - буду, как вы, людей лечить.

- Знаешь, какая есть хорошая профессия, - Павел Павлович ссаживал свою маленькую внучку на пол, - Первоначальная для медицины: две - фармацевт, одна, а другая, биолог.

- Это все равно что геолог?

- Похоже. И даже остроумно. Только биолог не породы и металлы по странам и континентам ищет, а новые виды животных, новые формы жизни, болезни в лабораториях исследует - а что ты думаешь!