Дневник ангела

Сколько мне тогда было? Лет двенадцать, не больше. Дача, какая-то изрядно взрослая компания. "Что со мной было?.." Я словно спал.

- Что со мной было?

Я перевернулся на спину. Надо мной покачивался пластмассовый корабль без парусов. Над кораблем - потолок... и этот белый потолок "становился ближе". Я закрыл глаза. Из тьмы рождается белое; на глазах, не видящих свет, - бельмы, они слепые. Значит, слепота. Это как зеркало, как две стороны зеркала: тьма и свет. Если я слеп и вижу тьму, то мои глаза белы, а если нет, то я не вижу тьму...

"Какая путаница, глупость громоздится на глупость. Глупость на глупость... О чем я только думаю?.. Неужели я верю во всю эту алхимию?"

Что случилось со мной?

Кукла все ещё держала меня за руку.

- Это ты, кукла, да? Скажи, это все ты?

- А что случилось?

"Сквозняк на полу меня продует: заболею."

Я встал, отстранив её потянувшуюся было за мной руку; хотелось пить.

"Мы дети реки, мы дети реки..."

"Пепси" не нашлось, взял молоко, подогрел его в микроволновке. Вернулся в комнату с горячим стаканом. Кукла все ещё лежала на полу.

- Ну что ты?

Сказал я нарочно хриплым голосом, такой голос не знает интонаций, но звучит достаточно участливо. Мне очень захотелось именно сейчас поговорить с ней о чем-то добром, рассказать ей что-то такое, что не мог рассказать раньше, может быть, даже - попросить у неё прощения, может, исповедаться ей... объяснить, доказать...

- Да что такое с тобой?

Она молчала.

- Да что со всеми вами происходит?.. Хочешь молока?

- Ты теперь возненавидишь меня.

Почему?

Я отхлебнул молока. Я поставил стакан с молоком на стол и опустился рядом с ней на пол.

Но она с силой оттолкнула меня. Я попытался ухватиться за край стола, коврик под моими ногами заскользил по полировке, и я:

- Дура! я молоко пролил!

Я вскочил.

Она это нарочно все так подстроила. Так не должно быть, я не желаю производить алхимические опыты с вещью, с невнятным предметом, ты... ты...

Я в ужасе отпрянул к двери. Я знал теперь: кто-то воссоздал нас так, в белом. Кто-то в белом убил себя, чтобы сохpанить pавновесие... тьмы и света... Предметы, понятие, символы разом слились в моем сознании и я перестал различать их.

"Но это ведь был не я! Я так не хотел, я не мог так сделать! Не может быть pавновесия, когда за чеpным и белым - кpасный!"

Это ты, чудовище... Это я.

Это все я. И ты, и она, и все вещи, весь этот мир спокойствия - это я! И во мне нет - ни её, ни тебя! Вас нет, и не было никогда, понимаешь, дуpа?!

Она покорно лежала в луже молока и улыбалась.

Глава 10.

"Х...В...".

/август 1997г./

Я ничего не понял.

...Она видела ангелов в программе "Вести", она резала яблоки тонким ножом, раскладывала дольки на овальном блюдце.

Она отражалась в экране.

Зачем я помню все твои сны?

Теперь уже не придет никто. Ты ждал; она выключила телевизор. Не бойся. Ничего не бойся.

Все, кто воскрес - в нем.

Сердце теперь как пчела.

Сидел целыми днями дома. Летом совершенно никак. Всюду пыльные и тяжелые улицы. Разные знакомые куда-то уехали. Крайне нелепо. Жду осени. Осенью все будет иначе.

Включаю телевизор.

Экран озаряется грязно-лиловым и гаснет. Но там, в мутной глубине экрана, загорается маленькая Рождественская звездочка. Волхвы торопятся - у них сегодня особая ночь. Все указывает на то, что Программа уже началась.

Чрево Марии радостно раздается и миру является ребенок. Стоящие в хлеву парнокопытные плачут - у них нет пальцев, чтобы переключить эфир на Другую Программу.

Но смешное уже началась.

*

Как здоровье, мистер Бин?

Голос за кадром:

"...с великой нежностью посвящается незабвенно почившему "Шоу долгоносиков"..."

НДП:

"О, сколько нам кошмаров чудных

Готовят Сын, Отец и Дух!

Один - Христос, другой - Иуда...

Один из трех или из двух?"

НДП:

"Рождественский Вариант".

Новогодняя елка, новогодняя музыка, шарики и дети. Из-за елки выходит Церемониймейстер (при галстуке).

Церемониймейстер (с пачкой писем в руках):

- К нам ещё приходят... (топот марширующего спецназа; Церемониймейстер проводит их глазами, смущается) Извините. К нам приходят (опять спецназ, но уже - бегут.) Извините. (скороговоркой) К нам, в студию, сюда при... (пауза) хо... дя... (грохот бегущего спецназа) Тьфу! Извините. (бросает письма, скрывается за елкой)

В Студии. На стене - портрет С.Курехина и Карта изображающая Андрогина в натуральную величину (XXII Аркан).

Ведущий (обыкновенный):

- А теперь поговорим о грибах. Гриб - существо спорное. Грибы вообще размножаются спорами. Иногда они устраивают погрибения в грибницах. Фараонов тоже хоронили в грибницах. Известна грибница фараона Тутанхомона.

П.Кашин (распахивает дверь): Ой... (смутившись, уходит.)

Ведущий (в студии):

- Так вот, мы уже знаем, что грибы входят в Москву, ломают ей стены и пьют горькую. Забираются на ели и гадят там. Находят парки и убивают там брошенных в панике бежавшими детьми кукол. Но куклы вырываются, плачут и не знают дальше ничего. Кто писал этот текст? (хохот за кадром)

ЗТМ.

Из ЗТМ.

Спиной, в пол-оборота к нам, сидят два силуэта. Один с трубкой, другой - в пенсне. У ног их колышется что-то красное. Похоже на камин; наезд: горящий Кремль. То не Холмс и Ватсон сидят перед огнем, но Сталин и Берия. Разворот. Силуэт Сталина, курящего трубку, заполняет весь экран.

Звучит героическая музыка.

Голос за кадром:

- Они рождались и умирали. Они приходили и не уходили. Но только один из них пришел на века. И зовут его...

...Горец!

НДП: "Горец"

Профиль Сталина с трубкой.

НДП: "Но минули годы..."

ЗТМ.

Из ЗТМ. Черномырдин на вертящемся брусе точит двуручный меч.

Черномырдин:

- Работать надо, работать!

С лязгом распахивается дверь в кузнецу. На пороге стоит Ельцин.

Ельцин:

- Мне нужен меч.

Черномырдин:

- Это невозможно! Здесь уже совсем нет озера!

Ельцин:

- Здесь есть я. А мне нужен меч. Ха-ха-ха.

В Студии. Ведущий:

- А мы поговорим с вами сегодня о грибах. О грибах. В Загриб ездят за грибами, это известно каждому. (пауза) Но теперь, для тех, кто хочет узнать курс акций "РосКультСтройСпид СбытЗагранПоставка" - о грибах!

Пустырь с остатками стpойки.

Лужков в кепке, с длинной кривой саблей.

Гулкий звук распахиваемой двери ангара. В клубах дыма перед Лужковым стоит Ельцин с двуручным мечом.

Ельцин:

- Я пришел за твоей кепкой, парень.

Лужков:

- Ты не получишь ее! (снимает кепку) А зовут меня Гомер Симпсон (хохот за кадром) и это - освященная земля!

Ельцин:

- Я тебя убью.

Решительно идет к Лужкову (или Г.Симпсону).

Лужков (или Г.Симпсон):

- Эй, кто там? Давайте!..

Ельцин (ставит в землю меч у своих ног, достает объемный бумажник):

- Сколько?

Лужков (или Г.Симпсон):

- ...То есть, в смысле, "майна", давай его, ребята!

Под звуки песни "Москва моя..." на обоих опускается остов храма Христа Спасителя.

Лужков (или Г.Симпсон):

- Фресок пока нет, вместо них кино крутим.

Кадры к/х на стене (ч/б).

"Вознесение Христа".

Христос что-то пафосно втолковывает ангелу, потом разворачивается и возносится. Апостолы провожают взором отлетающий в небеса болид Христа. К апостолам с холма спускается как живой ангел.

Апостолы:

- Он улетел.

- Но обещал вернуться.

- Милый...

- Его идей меня так волнует... что б я сдох!

- Ой вэй, да чтоб мы все так сдохли!

- Да чтоб я так сдох, как мы все...

- Иуда, таки-да, заткнись!

Ангелу.

- Что он сказал?

Ангел пожимает плечами.