Чаепитие у Прекрасной Дамы

взглянув, как Иов трясущимися руками

щупает комья - початки походной каши,

холодно щелкает ряд фотографий на память

с подзагаловком: "Это забыть невозможно",

или же: "Жертвы Халдейского геноцида".

Дремлет Иов на заднем сиденье "доджа".

Бегут в никуда по зеркалу заднего вида

горе-березки, поля пустые, как годы

там, взаперти. Сердце двигало глыбу,

шестерка искала навек покинуть колоду...

Прибили вроде тузом, а где же спасибо?

x x x

Действующие лица: Иов, его лучший друг Елифаз,

а также Господь, Сатана и многочисленные родственники Иова.

В Клубе смонтирована декорация ближневосточной пустыни.

Сидит Иов, обуреваемый проказой, и усердно скоблит себя

черепицей. Неподалеку расположился его лучший друг Елифаз.

Он сопереживает Иову и дает ему ценные советы.

ИОВ. Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано "зачался человек!" День тот да будет тьмою, да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! ЕЛИФАЗ. Мы понимаем, что тебе очень тяжело, но ты бы все-таки поостерегся. ИОВ. А мне уже без разницы. Я чувствую себя настолько плохо, что не намерен отвечать ни за свои слова, ни за свои поступки. ЕЛИФАЗ. Но не ты ли сказал своей жене: "Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?" ИОВ. Я действительно так сказал? (Пауза). Нет, но всему же есть предел! Кто бы мог подумать! И главное: ну что я Ему сделал?! Я же никогда не выступал против него! Я все делал правильно! Я проводил регулярные всесожжения! Я никогда не поклонялся идолам! И вот пожалуйста! ЕЛИФАЗ. Ты действительно не чувствуешь за собою никакой тайной вины? Быть может, ты совершил что-то такое, за что Он теперь просто воздает? ИОВ. Нет, но тогда пусть Он скажет! Я не от чего не отказываюсь. Если это необходимо, если это заслуженно, - будь что будет. Но зачем делать больно и не говорить за что?! Садизм какой-то. ЕЛИФАЗ. Может быть, имеет смысл попросить у Него, чтобы Он об?яснил свои действия? ИОВ. Ты рассуждаешь как жалкий утешитель. Неужели неясно, что все это Он сделал как бы между делом?! Может быть, я нужен ему как устрашающий пример? Чтобы все знали: вот был такой Иов, он все делал правильно, но Я все равно втоптал его в дерьмо, и неужели вы , грешившие много более него, думаете, что вас ожидает нечто другое? Трепещите! Вот Его мотив. Так мне кажется.

Грохот за сценой и перемена освещения.

На трапеции в свете лучевого пистолета

над сценой Клуба зависает Господь. В руке

у него - картонная молния.

ГОСПОДЬ. Кто здесь нарывается на неприятности? А, это ты, Иов. (Устало). Ну что тебе еще нужно от Меня. ИОВ. Я уже и не знаю. У меня все болит. ГОСПОДЬ. Что конкретно у тебя болит? ИОВ. Во-первых, у меня все гниет и чешется. Я воняю. Во-вторых, наступило общее ухудшение здоровья. Постоянные запоры. Остеохандроз. Ухудшение слуха. Я и Тебя слышу не очень хорошо. ГОСПОДЬ. Обратись к врачам. ИОВ. Никто не берется. Они говорят, что это Ты послал на меня все эти неприятности, и, кроме Тебя, никто не может ничего сделать. ГОСПОДЬ. Может быть, уже немного поздно. Тебе следовало попросить Меня об этом раньше. ИОВ. Я понимаю. (Пауза. Смиренно:) Но, может быть, Ты все-таки скажешь, почему так вышло? ГОСПОДЬ. Что вышло? ИОВ. Ну, все. Гибель моих детей под развалинами дома, грабеж и порча моего личного имущества Савеянами и Халдеями, и то, что я так опасно заболел? ГОСПОДЬ. Я сейчас уже и не помню. Это дело Сатаны, тебе лучше спросить у него. ИОВ. Хорошо. (Пауза). Но Ты не посчитаешь это за наглость, если я позову его при Тебе? Потому что если я буду делать это втайне от Тебя, потихоньку, то Ты обидишься и сделаешь мне еще что-нибудь плохое. Я чувствую себя ужасно, но, вероятно, бывает и хуже. ГОСПОДЬ. Ты и не догадываешься, как тебе еще может быть плохо. ИОВ. Да. И, если что-то еще можно исправить, чтобы не было хуже, то я готов это сделать. Если Ты говоришь, что я должен позвать Сатану, то пусть так и будет. (Призывно:) О , Сатана! Если тебе не трудно, не мог бы ты ... ну, в общем, тут у нас ...

Грохот за сценой и перемена освещения.

На параллельной трапеции под веселую

джазовую композицию к зрителю спу

скается Сатана.

САТАНА. Общий привет! Какие-то проблемы? А, Иов. (Заметив Господа). О-о, Кто к нам пришел! Просто праздник веселый. ГОСПОДЬ. Тут у меня Иов прихворнул. Ты не помнишь, за что ты его так? САТАНА. Прекрасно помню. У Тебя было очередное общее собрание, я немного подзадержался, а Ты у меня спросил, как мне нравится Иов, а я Тебе сказал, что он мне никак не нравится, потому что он зануда и все делает из-под палки. Тогда Ты сказал буквально следующее: "Вот все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей". ГОСПОДЬ. И ты это понял так, что надо ликвидировать его детей и личное имущество? Ты поторопился. САТАНА. Нет, я понял так, что Ты хочешь его испытать, насколько он крепкий парень. Через некоторое время у Тебя опять было общее собрание, а я опять опоздал. Ты тогда очень рассердился и начал мне пенять, почему это я - это я-то! - возбуждал Тебя против Иова, чтобы погубить его безвинно. Это Твои собственные слова. Ты отметил, что Иов в ответ на мои козни сказал: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" А я тогда Тебе ответил, что мне, в общем-то, безразличен какой-то там Иов, но если Ты хочешь провести чистый эксперимент, то необходимо вдарить и по самому Иову. И Ты тогда сказал: "Вот он, в руке твоей, только душу его сбереги". Ну и пожалуйста. Я так понял, что Иов совсем раскис. ГОСПОДЬ. Да. Я вижу, что Мы тут немного погорячились с Иовом. САТАНА (Иову). Ты просто сразу занял неверную позицию. Когда Он тебя решил испытать в первый раз, ты должен был сразу начинать жаловаться. Ты не должен был говорить в том плане, что Он дал, Он и взял. Получилось, что для тебя гибель детей - это как бы в порядке вещей. Как будто так и надо. Естественно, Господь обиделся. И потом я знаю Его давно, Он азартный старик, и играет до упора. А если бы ты начал жаловаться, то Господь бы услышал твои жалобы и сказал бы мне, чтобы я больше ничего не делал. Конечно, Он бы немного расстроился, что ты оказался не на высоте, но зато для тебя бы все кончилось, потому что у нас так принято, что лежачего не бьют. ИОВ. Теперь я понимаю. (Пауза). Надо было раньше думать. ГОСПОДЬ (Сатане). Я ,в общем-то, разобрался. Ты можешь идти. САТАНА. Если он будет вести себя совсем скверно, можем ему еще и душу извести. ГОСПОДЬ. Нет, пока не надо. Спасибо тебе и на том. САТАНА. Да какие проблемы. Если что, Ты знаешь, как меня найти. Пока, Иов.

Сатана улетает. Пауза.

ГОСПОДЬ (Иову). Теперь-то ты понял, почему все так вышло? ИОВ. Да. Надо было сразу жаловаться. ГОСПОДЬ (во гневе Божием). Да ты , видимо, совсем дурак, если не прикидываешься! (Швыряет в него молнию, промахивается). Мимо. Следующий раз обязательно попаду, так и знай. ИОВ ( в панике ). Прости меня за мою несмысленность. Прошу Тебя, не делай мне больно, мне и без того очень плохо. ГОСПОДЬ. Нашел кого слушать - Сатану! Держи карман шире! Нет, ты должен был постоянно советоваться со Мной, чтобы научиться отличать доброе от злого. А ты, как испорченный автомат, все бубнил себе под нос какие-то заклинания, а в душе оставался пуст, как колба. Ты был и непорочен, и справедлив, и богобоязненен, но все это не по доброй воле, не от чистоты сердца, а от страха за свою репутацию и от нежелания поступать по-совести. ИОВ. Да, верно. Теперь я понимаю. ГОСПОДЬ. Ты говоришь так, надеясь Меня разжалобить, хотя сам ты ничего и не понял. Ты Меня только раздражаешь своим враньем, так что лучше заткнись, пока Я тебя не убил. Дальше. Когда одна вдова шла из дальних краев и попросила у тебя подаяния, ты приютил ее и дал ей в дорогу две золотые монеты и ватрушку. Но, пока она жила у тебя в доме, она тебя постоянно раздражала своими причитаниями, своей грязной залатанной торбой, своими гнилыми зубами. Ты вел себя с ней внешне благожелательно, но в душе посылал ее ко всем чертям, и только тогда вздохнул с облегчением, когда она скрылась за поворотом. Было такое? ИОВ. Да. (Боится дополнить свой ответ). ГОСПОДЬ. Было. И потом эти всесожжения, каждый день, по любому поводу. Какой идиотский способ Меня задобрить! Разве не было вам сказано Мною через пророка Исаию: "К чему мне множество жертв ваших? Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу"? ИОВ. А кто такой этот Исаия? Я его не знаю. ГОСПОДЬ (через паузу). Да, правильно, он жил уже после тебя. Ты мог и не знать о том, что Я не благоволю к всесожжениям. ИОВ. Тем более что Ты рекомендовал нам всесожжения через твоего пророка Моисея и нигде доселе ничего не сообщил об изменении в Твоем взгляде на эти вещи. ГОСПОДЬ. Да. (Вздыхает). ИОВ (осмелев). И потом, когда Сатана убил моих детей, я-то, по правде говоря, подумал, что это был Ты. Поэтому мне пришлось с этим согласиться. Я подумал, что Тебе лучше знать, как надо поступить с моими несчастными детьми. Но если бы я знал, как все обстоит на самом деле, я бы сразу начал жаловаться. Ведь Ты же ничего не сказал мне. Ты не предупредил меня о том, что я живу в нечистоте, и что мне надо исправляться. ГОСПОДЬ. Неужели Мне больше делать нечего? Ты сам должен был постоянно спрашивать себя: так ли я живу? то ли я делаю? Ведь Я - вездесущий. И всеблагой. ИОВ. Да, мне говорили. ГОСПОДЬ. Я - повсюду. И даже в твоем сердце, козявка. Когда б ты спрашивал свое сердце чаще, то сейчас бы сидел дома с женой и детьми, а не скребся бы черепицей и не вонял на всю пустыню.