Золотая цепь

и. Все это с изысканной чистотой и строгой приветливостью призывало меня бросить последний взгляд на оставляемого позади дядюшку Гро. - Я думаю, вы устроитесь, - сказал Поп, оглядывая помещение. - Несколько тесновато, но рядом библиотека, где вы можете быть сколько хотите. Вы пошлете за своим чемоданом завтра. - О да, - сказал я, нервно хихикнув. - Пожалуй, что так. И чемодан и все прочее. - У вас много вещей? - благосклонно спросил он. - Как же! - ответил я. - Одних чемоданов с воротничками и смокингами около пяти. - Пять?.. - Он покраснел, отойдя к стене у стола, где висел шнур с ручкой, как у звонка. - Смотрите, Санди, как вам будет удобно есть и пить: если вы потянете шнур один раз, - по лифту, устроенному в стене, поднимется завтрак. Два раза - обед, три раза - ужин; чай, вино, кофе, папиросы вы можете получить когда угодно, пользуясь этим телефоном. - Он растолковал мне, как звонить в телефон, затем сказал в блестящую трубку: Алло! Что? Ого, да, здесь новый жилец. - Поп обернулся ко мне. - Что вы желаете? - Пока ничего, - сказал я с стесненным дыханием. - Как же едят в стене? - Боже мой! - Он встрепенулся, увидев, что бронзовые часы письменного стола указывают 12. - Я должен идти. В стене не едят, конечно, но... но открывается люк, и вы берете. Это очень удобно, как для вас, так и для слуг... Решительно ухожу, Санди. Итак, вы - на месте, и я спокоен. До завтра. Поп быстро вышел; еще более быстрыми услышал я в коридоре его шаги.

V

Итак, я остался один. Было от чего сесть. Я сел на мягкий, предупредительно пружинистый стул; перевел дыхание. Потикиванье часов вело многозначительный разговор с тишиной. Я сказал: "Так, здорово. Это называется влипнуть. Интересная история". Обдумать что-нибудь стройно у меня не было сил. Едва появилась связная мысль, как ее честью просила выйти другая мысль. Все вместе напоминало кручение пальцами шерстяной нитки. Черт побери! - сказал я наконец, стараясь во что бы то ни стало овладеть собой, и встал, жаждя вызвать в душе солидную твердость. Получилась смятость и рыхлость. Я обошел комнату, механически отмечая: - Кресло, диван, стол, шкап, ковер, картина, шкап, зеркало, - Я заглянул в зеркало. Там металось подобие франтоватого красного мака с блаженноперекошенными чертами лица. Они достаточно точно отражали мое состояние. Я обошел все помещение, снова заглянул в спальню, несколько раз подходил к двери и прислушивался, не идет ли кто-нибудь, с новым смятением моей душе. Но было тихо. Я еще не переживал такой тишины - отстоявшейся, равнодушной и утомительной. Чтобы как-нибудь перекинуть мост меж собой и новыми ощущениями, я вынул свое богатство, сосчитал монеты, - тридцать пять золотых монет, - но почувствовал себя уже совсем дико. Фантазия моя обострилась так, что я отчетливо видел сцены самого противоположного значения. Одно время я был потерянным наследником знатной фамилии, которому еще не находят почему-то удобным сообщить о его величии. Контрастом сей блистательной гипотезе явилось предположение некой