Отчаяние

Одну минуточку. Я списывал  письмо, и оно куда-то исчезло.

Могу продолжать, -- соскользнуло под  стол . Через  недeлю я получил  отвeт  (пять раз  заходил  на почтамт  и был  очень нервен ). Феликс  сообщал  мнe, что с  благодарностью принимает  мое предложенiе. Как  часто случается с  полуграмотными, тон  его письма совершенно не соотвeтствовал  тону его обычнаго разговора: в  письмe это был  дрожащiй фальцет  с  провалами витiеватой хрипоты, а в  жизни -- самодовольный басок  с  дидактическими низами. Я написал  ему вторично, приложив  десять марок  и назначив  ему свиданiе перваго октября в  пять часов  вечера у бронзоваго всадника в  концe {58} бульвара, идущаго влeво от  вокзальной площади в  Тарницe. Я не помнил  ни имени всадника (какой-то герцог ), ни названiя бульвара, но однажды, проeзжая по Саксонiи в  автомобилe знакомаго купца, застрял  в  Тарницe на два часа, -- моему знакомому вдруг  понадобилось среди пути поговорить по телефону с  Дрезденом , -- и вот , обладая фотографической памятью, я запомнил  бульвар , статую и еще другiя подробности, -- это снимок  небольшой, однако, знай я способ  увеличить его, можно было бы прочесть, пожалуй, даже вывeски, -- ибо аппарат  у меня превосходный.

Мое почтенное от  шестнадцаго написано от  руки, -- я писал  на почтамтe, -- так  взволновался, получив  отвeт  на мое почтенное от  девятаго, что не мог  отложить до возможности настукать, -- да и особых  причин  стeсняться своих  почерков  (у меня их  нeсколько) еще не было, -- я знал , что в  конечном  счетe получателем  окажусь я. Отослав  его, я почувствовал  то, что чувствует , должно быть, полумертвый лист , пока медленно падает  на поверхность воды.

Незадолго до перваго октября как -то утром  мы с  женой проходили Тиргартеном  и остановились на мостикe, облокотившись на перила. В  неподвижной водe отражалась гобеленовая пышность бурой и рыжей листвы, стеклянная голубизна неба, темныя очертанiя перил  и наших  склоненных  лиц . Когда падал  лист , то навстрeчу ему из  тeнистых  глубин  воды летeл  неотвратимый двойник . Встрeча их  была беззвучна. Падал  кружась лист , и кружась стремилось к  нему его точное отраженiе. Я не мог  оторвать {59} взгляда от  этих  неизбeжных  встрeч . "Пойдем ", -- сказала Лида и вздохнула. "Осень, осень, -- проговорила она погодя, -- осень. Да, это осень". Она уже была в  мeховом  пальто, пестром , леопардовом . Я влекся сзади, на ходу пронзая тростью палые листья.

"Как  славно сейчас  в  Россiи", -- сказала она (то же самое она говорила ранней весной и в  ясные зимнiе дни; одна лeтняя погода никак  не дeйствовала на ея воображенiе).

"... а есть покой и воля, давно завидная мечтается мнe доля. Давно, усталый раб ..."

"Пойдем , усталый раб . Мы должны сегодня раньше обeдать".

"... замыслил  я побeг . Замыслил . Я. Побeг . Тебe, пожалуй, было бы скучно, Лида, без  Берлина, без  пошлостей Ардалiона?"

"Ничего не скучно. Мнe тоже страшно хочется куда-нибудь, -- солнышко, волнышки. Жить да поживать. Я не понимаю, почему ты его так  критикуешь".

"... давно завидная мечтается... Ах , я его не критикую. Между прочим , что дeлать с  этим  чудовищным  портретом , не могу его видeть. Давно, усталый раб ..."

"Смотри, Герман , верховые. Она думает , эта тетеха, что очень красива. Ну-же, идем . Ты все отстаешь, как  маленькiй. Не знаю, я его очень люблю. Моя мечта была бы ему подарить денег , чтобы он  мог  с eздить в  Италiю".

"... Мечта. Мечтается мнe доля. В  наше время бездарному художнику Италiя ни к  чему. Так  было когда-то, давно. Давно завидная..." {60}

"Ты какой-то сонный, Герман . Пойдем  чуточку шибче, пожалуйста".

Буду совершенно откровенен . Никакой особой потребности в  отдыхe я не испытывал . Но послeднее время так  у нас  с  женой завелось. Чуть только мы оставались одни, я с  тупым  упорством  направлял  разговор  в  сторону "обители чистых  нeг ". Между тeм  я с  нетерпeнiем  считал  дни. Отложил  я свиданiе на первое октября, дабы дать себe время одуматься. Мнe теперь кажется, что если бы я одумался и не поeхал  в  Тарниц , то Феликс  до сих  пор  ходил  бы вокруг  бронзоваго герцога, присаживаясь изрeдка на скамью, чертя палкой тe земляныя радуги слeва направо и справа налeво, что чертит  всякiй, у кого есть трость и досуг , -- вeчная привычка наша к  окружности, в  которой мы всe заключены. Да, так  бы он  сидeл  до сегодняшняго дня, а я бы все помнил  о нем , с  дикой тоской и страстью, -- огромный ноющiй зуб , который нечeм  вырвать, женщина, которой нельзя обладать, мeсто, до котораго в  силу особой топографiи кошмаров  никак  нельзя добраться.

Тридцатаго вечером , наканунe моей поeздки, Ардалiон  и Лида раскладывали кабалу, а я ходил  по комнатам  и глядeлся во всe зеркала. Я в  то время был  еще в  добрых  отношенiях  с  зеркалами. За двe недeли я отпустил  усы, -- это измeнило мою наружность к  худшему: над  безкровным  ртом  топорщилась темно-рыжеватая щетина с  непристойной проплeшинкой посрединe. Было такое ощущенiе, что эта щетина приклеена, -- а не то мнe казалось, что на губe у меня сидит  небольшое жесткое животное. По {61} ночам , в  полудремотe, я хватался за лицо, и моя ладонь его не узнавала. Ходил , значит , по комнатам , курил , и из  всeх  зеркал  на меня смотрeла испуганно серьезными глазами наспeх  загримированная личность. Ардалiон  в  синей рубашкe с  каким -то шотландским  галстуком  хлопал  картами, будто в  кабакe. Лида сидeла к  столу боком , заложив  ногу на ногу, -- юбка поднялась до поджилок , -- и выпускала папиросный дым  вверх , сильно выпятив  нижнюю губу и не спуская глаз  с  карт  на столe. Была черная вeтреная ночь, каждыя нeсколько секунд  промахивал  над  крышами блeдный луч  радiобашни, -- свeтовой тик , тихое безумiе прожектора. В  открытое узкое окно ванной комнаты доносился из  какого-то окна во дворe сдобный голос  громковeщателя. В  столовой лампа освeщала мой страшный портрет . Ардалiон  в  синей рубашкe хлопал  картами, Лида облокотилась на стол , дымилась пепельница. Я вышел  на балкон . "Закрой, дует ", -- раздался из  столовой Лидин  голос . От  вeтра мигали и щурились осеннiя звeзды. Я вернулся в  комнату.