Через двадцать лет (СИ)

- Я когда-то играл в школьных постановках, но со временем понял, что живая, многомерная и порой скандальная организационная работа привлекает гораздо больше. Там, - указал он себе за спину, - создают меня, а здесь… Здесь создаю я сам. Можно говорить о скрытой любви к власти или стремлении верховодить, но оно не является упущением, нет. Просто отдача другого уровня и другого порядка.

- Тогда будем считать, что тебе повезло, - Эрика в привычном пируэте поднялась, целуя парня в кончик носа, - а театру повезло с таким талисманом.

- Серьёзно? Я – талисман? – Дэн, оглядевшись в пустом коридоре, впервые выглядел смущённым. - А ты умеешь обольстить речами, мисс Рубинштейн!

- Речи – моя работа, мистер Спаркс.

Они побывали на нижних этажах и под крышей театра. Набросив куртки, вышли на балконную галерею над главным входом, откуда открывалась вся Корт Сквер с миллионами ночных огней. Время перевалило за полночь, но сна не было ни в одном глазу. Эрика чувствовала себя гигантской батарейкой, попавшей в нужный поток в самое нужное – «заряжающее» – время. До утренней репетиции, кажется, имелась целая вечность… Впрочем, искушать судьбу недосыпом не следовало – преисполненная благодарности за волшебную вдохновляющую авантюру, девушка шла обратно в костюмерную вместе с Дэном, как вдруг последний остановился буквально в шаге от двери.

- Талисман, талисман… Я идиот, цилиндр забыл на сцене!

- Ох нет…, - тут же сникла Эрика.

- Увы, да, - заключил Дэн, подбросив на ладони связку ключей, - если его завтра не найдут, подзатыльником не отделаюсь, держи!

Передав ключи, он рванул назад по коридору, на бегу оглядываясь:

- Маленький, подписанный, ближайший к тебе!

- Поняла, разберусь! – полетело вслед.

Кивнув самому себе, помреж заторопился на сцену, где требовалось всё забрать и всё выключить. Охрана у служебки наверняка в облаках витает, пора тоже ехать домой. Можно, конечно, и здесь остаться, но вряд ли Эрике стоит повторять профессиональные «трюки» с ночёвкой в гримёрных. Тем более, вещи собраны, а до комнат надо ещё дойти и потом снова раскладываться… Вылетев на сцену, залитую красно-синим светом, Дэн улыбнулся: цилиндр лежал точно там, где его и оставили – ровно посередине, в скоплении софитных лучей. Отвешивая себе мысленно заслуженные подзатыльники, молодой человек наклонился за пропажей и внезапно замер. Он не раз оставался в театре до утра, по методу актёров – особенно в эпоху Айрин или Шарлотты, когда отношения стабильными не были, а возвращаться на Кранберри стрит не хотелось. Это напоминало «Ночь в музее»[70], только без эффектов и без музея – ребята со смены тусовались где-то внизу, лениво крутя радиостанции, а наверху царили спокойствие и свобода. В пустом театре не имелось причин для тревоги.

Но только театр не был пуст. Софиты, запомнилось точно, светили в отдельные разные точки, когда они с Эрикой ушли за кулисы. Пробегая мимо пульта, Дэн не посмотрел на экран, но сейчас не мог игнорировать лучи и простой факт: в зале кто-то был, и в данную минуту этот кто-то смотрел на него. Сверху.

- Эгей, под куполом! – крикнув, по выработанной привычке, так, чтобы было слышно от потолка до планшета[71], Дэн поднял цилиндр и выпрямился. - Парни, тут никто не заблудился?

Ответом была тишина.

- Эндрю? Мартин? Робби? –спросил помреж, перебирая имена. - Робби, это ты?

В пропылённом беззвучии тихонько скрипнули лампы над головой: софиты, будто натренированный полк солдат, расформировались в новую фигуру, светя опять в центр. Дэн аккуратно отряхнул шляпу.

- Роб, если ты за пультом, заканчивай дурака валять! А других тоже касается: пора по домам!

И в этот момент освещение погасло в первый раз.

- Чёрт, спасибо, что хоть согласились! Теперь спускайтесь оттуда! – моргая глазами поочерёдно, как учили на вождении, Дэн силился привыкнуть к темноте. Стоило, конечно, подняться в осветительскую и узнать, кто из команды развлекается в первом часу ночи, но, если вспомнить, что с балконов два выхода… Проще устанавливать личности утром.

Красный луч во втором ряду слабо загорелся и начал пьяно мигать, едва Дэн вышел из-под прожектора. Где-то в глубине сцены скрипнула решётка опускаемых колосников…

- Не понял… Ещё не всё?

Синий луч последовал за красным, синхронно мигая и привлекая внимание. Дэн, развернувшись на каблуках, посмотрел вверх – огни сразу погасли. Обстановка начинала нервировать. За кулисами лежала выключенная гарнитура, с помощью которой можно было связаться со всеми службами, но он махнул на инструкции, решив поступить иначе. Есть ведь телефон – лучше воспользоваться им! Где-то за этой идеей робко вклинился внутренний голос, заметивший, что прежде лучше убраться со сцены…

- Алекс, - мобильник неизменно был на месте, в кармане, - ты ещё здесь? Да-да, я оказывается, тоже… Послушай, какая-то ерунда…

Внезапно линия фронтальных огней, затаившаяся над балконами, вспыхнула. Сияющий свет, похожий на блики солнца, прорезал мрак зрительного зала. Дэн, ослеплённый вспышкой, зажмурился, машинально отходя назад, вглубь сцены.

- Я не распознал чьей-то тяги к дешёвому саспенсу[72], Алекс! Кто остался в театре, кроме нас, и торчит на освещении? Кто бы там ни был, я обеспечу ему взыска… Ааах!

Очередной шаг – и пол разверзся под ногами. Дэн, чётко помнивший, что никаких препятствий и ловушек за спиной не было – по крайней мере, вне спектаклей – успел подумать, что это уже серьёзнее взысканий. Но не успел сказать. Взметнулись вверх выпущенные из рук цилиндр с телефоном, и чернота трюма поглотила свою жертву, подобно тому, как морские волны поглощают корабль…

* * *

Александр, остававшийся на «Тайный восторг», умел экономно распоряжаться временем, но в ситуациях, когда последнего было много, не знал, куда девать и его, и себя. Рабочий день, стремительно завершаясь, не принёс ничего нового – кроме новых дел, часть из которых удалось разгрести. Спектакль после репетиций-совещаний-просмотров был сродни вишенке на торте, и от неё не хотелось отказываться.

- С кем поведёшься, Эрика…, - хмыкнул режиссёр, оценивая прелесть ассоциации, - надо же, теперь и у меня кулинарные метафоры.