Через двадцать лет (СИ)

- Знаю я твои «эксперименты», ребёнок…

Тот, для чьих ушей разговор не предназначался, стоял совсем близко – всего в нескольких метрах, скрытый длинной бархатной драпировкой. На рабочем месте присутствие пока не требовалось, перерыв ещё не кончился, а театральные хлопоты и царивший на сцене «Иерусалим» не располагали к чрезмерной внимательности окружающих. Да так и лучше. Самое интересное было беспрепятственно услышано, а выводы – сделаны.

Младший Йорк, покидая минут через пять свой «пост», знал, что судьба и обстоятельства играют на его стороне…

* * *

Вечер пятницы, когда за коротким днём в редакции последовал путь на вокзал и предвкушение встречи, можно было бы назвать прекрасным, если бы не мелочи. Сперва, поехав автобусом, а не на метро, Эрика застряла в пробке и едва не опоздала на поезд. Отбив себе бедро спортивной сумкой, часто дыша и кляня на все лады нью-йоркские дороги, девушка, в итоге, добежала до цели и влетела в нужный вагон… И обнаружила, что отправление откладывается минут на двадцать в связи с чем-то непредвиденным. На дурацкие двадцать минут, которые она, желая сэкономить время и усилия, неслась до вокзала! Успокаивая себя мысленно, Эрика стала перебирать содержимое сумки – не дорожной, а уже дамской. И тут поняла, что прихорашивание не удастся – косметичка благополучно осталась на работе, в ящике стола, засунутая туда в обеденный перерыв. Испытывая сильное желание пнуть себя, мисс Рубинштейн достала влажные салфетки, и продолжила успокаивание вслух:

- Когда спишь с парнем и знакомишь его с мамой, макияж – дело десятое, не так ли? – спросила она у пустого купе, освежая лицо перед оконным стеклом. Отражение по ту сторону подёргало чистым носом и мило улыбнулось. Больше проблем не возникало, и двадцать минут спустя, миновав мелочи, поезд уже набирал ход, спеша до Эйвери-маунтин.

На сцене театра Гордона шёл «Тайный восторг», реанимированный почти через семь лет после предыдущей версии. Эрика, заинтересовавшись программой, несколькими днями ранее прочитала пьесу Хэйра[69], чтобы лучше воспринимать действие. И теперь, стоя за кулисами, следила, как в нескольких метрах разворачивалась история сложных отношений двух сестёр и их склонной к алкоголизму мачехи. Конечно, всё шло к убийству и трагической развязке… Но до чего интересно было оттянуть момент – состав играл просто великолепно.

- Только не вдохновляйся слишком сильно, - шепнул обнявший сзади Дэн, - а то я тебя знаю, захочешь Роберта прикончить.

- Вовсе нет, - не осталась в долгу Эрика, - женщины-драматурги куда лояльнее драматургов-мужчин. А вот писательницы…

- Всё-всё, я понял, - хихиканье заглушил быстрый поцелуй в плечо, - над твоими романами Нью-Йорк рыдал бы, а потом и до нас очередь бы дошла.

Девушка, ничего не сказав, шутливо пихнула друга локтем. Правда, не особо попала – в полумраке снова хихикнули:

- Не дерись, а то сюрприз не покажу.

- Что за сюрприз?

- Хм… после спектакля узнаем.

Эрика оживилась, начиная мысленно подгонять события. В конце второго акта, когда все воскресли, воссоединились, поклонились и удалились, поджидала короткая встреча с Алексом – режиссёр привычно оставался иногда на поздние спектакли, и этот раз не был исключением.

- Побуду немного в кабинете, обойду владения, потреплюсь с охраной и, пожалуй, всё, - наметил мужчина дальнейшие действия, - а вам обоим желаю классного вечера.

Мисс Рубинштейн, просияв, поблагодарила и отправилась на обзор обещанного сюрприза – в костюмерную. Часть нарядов для «Леди Батлер» была, как сказал Дэн, «ещё в стадии пре-продакшн», но другая часть представляла уже особый интерес: почти готовые элементы одежды выглядели совсем натуральными, будто извлечёнными из давней эпохи. Глядя на них, легко было представить не актёров, а именно героев – тех, кому костюмы предназначались. Ткани разной текстуры и плотности струились под пальцами, Дэн, ловко огибая кронштейны, демонстрировал главное святилище театра с прилагающейся атрибутикой.

- Я скучал, - просто сказал он, вылезая из-под очередного слоя нарядов и поправляя сдвинутый на бок шёлковый цилиндр.

- Я тоже, - улыбнулась Эрика, ныряя в объятия и привычно поднимаясь на носочки, - тут не опасно? Мы ничего не обрушим?

Звук поцелуев сопровождало мягкое падение цилиндра на ближайший стол.

- Сегодня нигде не опасно, весь театр – наш!

И это было правдой. Часы показывали половину одиннадцатого, дневной суетливый шум в коридорах давно стих. Эрика вместе с возлюбленным поглядела в обе стороны, высовываясь за дверь и проверяя точность гипотезы. За сюрпризом с нарядами планировалась пробежка до сцены – Дэн, захватив цилиндр и ощущая себя искателем приключений, спешил продемонстрировать мощь и красоту волшебного ночного затишья в театре. Всё казалось иным – и стены, и цвета, и звуки. И сама острота восприятия, подталкивавшая мечтать.

- Сейчас мы немного помучаем технику, совсем чуть-чуть, - жестом фокусника молодой человек передвинул пару рычажков на пульте, - и вуа-ля!

Экран, передававший изображение из зрительного зала, засветился – на сцене зажглось сразу несколько софитов, перекрещивающих разноцветные огни в единое облако света. Ещё несколько манипуляций – и прожектора, повернувшись, направили лучи перпендикулярно в пол.

- Круто! – восхитилась Эрика, наблюдая оживление сцены. Но Дэн не собирался долго оставаться у пульта – сжав девичью ладошку, он первым рванул в зал, перепрыгивая сплетения проводов на полу.

А потом оба, веселясь, перебегали от кулисы к кулисе, огибая пучки света и декламируя осевшие в памяти куски из «Леди Батлер». Пару раз к ним примешались цитаты из «Тайного восторга» - спектакль тронул душу. Завернувшись во взятый из костюмерной платок, Эрика изображала то истеричную Кэтрин и её падчериц, то уже своих Присциллу и Беатрис. Дэн снимал на планшет готовую импровизацию и даже, соблазнившись обстановкой, прочитал монолог Бэзила Батлера на камеру. Он оказался прав насчёт свободы – в ночное время, когда люди не зависели от команд, графика или друг друга, душу охватывало состояние транса, выпускавшее творчество и безумство. И не обязательно в указанном порядке.

- Почему ты сам не играешь на сцене? Разве это не упущение? – вопрос, очевидный в своей необходимости, мучил Эрику не первый день. Всё в Дэне располагало к тому, чтобы открыться миру, а не прятаться в кулисных потёмках. И талант, и щедро отмеренная харизматичность… Но именно за кулисами, он чувствовал себя правильно, о чём и сказал, покидая сцену.