Были два друга

    - Кто, конкретнее? - спросил я.

    - И ты, и Володя. Все мы как будто боимся подать свой голос в защиту товарища.

    - Верно, Нюся! История с Николаем - это ведь тоже безразличие к человеку. В институте, когда решалась судьба Николая, доверились Милехину. Прояви комсомольцы больше участия в его судьбе, я уверен, дело обернулось бы против Зимина и Милехина.

    - Это правда, - согласилась Нюся. - Я теперь поняла, что Милехин мстил Горбачеву за критику. Он умеет красивым словом заморочить голову доверчивым простачкам. Горбачев неправильно исключен из института. Мы с девушками ходили в райком комсомола, рассказали обо всем секретарю. Он пообещал лично заняться делом Горбачева.

    - Теперь уже поздно, - сказал я.

    - Исправить ошибку никогда не поздно, - ответила Нюся.

    В душе я ругал Николая, что он поторопился уехать.

    12 декабря

    Сегодня, за сколько времени, Нюся и Маша вместе вошли в аудиторию, сели за один стол. Это обрадовало меня. Значит, помирились. Нюся от слов перешла к действию. Она правильно поступает. За товарища надо драться.

    У Маши бледное лицо, покрасневшие глаза с припухлыми веками. Видно, плакала. Нюся что-то говорила ей на ухо. Мы привыкли видеть Машу веселой, гордой сознанием своей красоты. Девушки заговорщически наблюдали за нею, шептались между собой, настороженно поглядывая на дверь. Между ними происходило что-то непонятное для нас.

    Незадолго до звонка в аудиторию вошел Виктор и уверенной походкой, кивая на ходу студентам, направился к своему столу. Заметив там Нюсю, удивленно приподнял брови. Нюся не думала уступать место. Она презрительно смотрела ему в лицо. Виктор смутился, дернул плечом и пошел на прежнее свое место. Девушки засмеялись. Виктор бросил на них сердитый взгляд.

    Во время перерыва девушки окружили стол Маши и Нюси, о чем-то шептались, доказывая что-то Маше. Я сидел на своем месте, делая вид, что читаю книгу, а сам наблюдал за ними. Маша несколько раз порывалась встать, чтобы выйти в коридор, где мимо раскрытой двери ходил Виктор.

    Она ушла после второй лекции. Мы с Брусковым стояли в коридоре у окна. К нам подошла Нюся. Она была расстроена. Я опросил у нее, почему ушла Маша. Нюся безнадежно махнула рукой.

    - Не хочет никого слушать. Мы всю ночь убеждали ее, пытались открыть ей глаза на Виктора. Куда там! Говорит, я люблю его, а вам до этого нет никакого дела. Ей, дурочке, кажется, что мы из ревности морочим голову. - Нюся вздохнула. - Не знаю, что и делать с нею. - Она взглянула на Брускова - Володя, ну почему ты все молчишь? Разве тебя не беспокоит судьба Маши?

    - А что я могу сделать?

    - Какие же вы инертные, а еще мужчины, - с досадой бросила девушка и отошла от нас.

    - Ненавижу этого хама! - вырвалось у Володи. По коридору шел Виктор в окружении своих дружков. Он рассказывал им, вероятно, что-то веселое, они смеялись. Володя глянул на него, и лицо его слегка побледнело. Он молча оставил меня и твердо зашагал навстречу веселой компании. Я почувствовал неладное, пошел следом за ним, позвал еще троих ребят.

    Брусков остановился против Виктора.

    - Зимин, - сказал он срывающимся голосом. - У меня есть к тебе разговор. Отойдем в сторону.

    - Ко мне разговор? - удивился Зимин. - Говори здесь.

    - И скажу. Вот что: если ты не перестанешь хамить, так и знай, пожалеешь. Заявляю это при свидетелях, - глухо сказал Брусков.

    - Как это можно понять, смею вас спросить, милостивый государь? - опросил Виктор.

    - Если ты не оставишь в покое Машу…

Виктор разразился смехом.

    - И что это тебя стала тревожить судьба Маши? Брусков шагнул к Виктору, глянул ему в глаза.

    - Вижу, урок Горбачева не пошел тебе на пользу, - задыхаясь от ярости, проговорил он.

    - Ну что ж, бей. Думаешь, испугался! - вызывающе прищурился Виктор.

    - Руки об тебя не стану марать. Хам ты! - бросил Володя, повернулся и пошел по коридору.

    - Ребята, будьте свидетелями. Он оскорбил меня,- обратился Виктор к дружкам.

    Послышался звонок, и все разошлись по местам.

    Так завязался новый конфликт. Большинство студентов на стороне Брускова.

    Мы с Брусковым одевались в вестибюле, когда мимо нас проходили девушки во главе с Нюсей. Нюся подошла к Володе и сказала:

    - Теперь вижу, что среди наших ребят нашелся хоть один мужчина.

    Я невольно подумал, что нашим комсомольцам не хватает смелого и решительного вожака. Боюсь, что Брусков не сумеет возглавить наш коллектив.

    Снова закручивается пружина. Кого теперь она ударит по рукам?

    15 декабря

    Поздно вечером я возвращался из кино. Проходил мимо какого-то ресторана. Смотрю, из подъезда выходит Виктор с Машей. Оба они навеселе. Маша смеется и кокетливо грозит ему пальцем. Лицо ее разрумянилось.

    Виктор подозвал такси, усадил Машу, и они уехали.

    Сценка возле ресторана произвела на меня гнетущее впечатление. Нет, не приведет Машу к добру дружба с Виктором.

    В общежитии я рассказал об этом Брускову. Он изменился в лице, побежал на второй этаж, где жили девушки. Маши в общежитии не было.

    - Вот гад!

    - Нюся права, надо поднимать против Зимина комсомольцев, - заметил я.

    - Я убью его - горячился Володя.

    Я уже не рад был, что рассказал ему о встрече у ресторана. Он не спал всю ночь, дежурил то на лестнице, то на улице возле подъезда, поджидая Машу. Но ее в эту ночь не было в общежитии.

    - Подам в комитет заявление на Зимина, - сказал мне Володя утром.

    - Милехин постарается замять это дело.

    - Мы и на него управу найдем, - уверенно заявил он.

    17 декабря

    Сегодня на лекциях не было ни Виктора, ни Маши. Ко мне подошла Нюся и спросила, правда ли, что я видел Машу с Виктором у ресторана.

    - Вот дурочка! - Нюся вздохнула, хрустя пальцами Волосы у нее цвета соломы. Из девушек нашей группы только Нюся и Маша носят косы, остальные еще в начале года обрезали косы и делают завивку. Им кажется, что так красивее.

    - Куда же она запропастилась? - в раздумье опросила Нюся, приглядываясь, не заметит ли в коридоре подругу. - Ну, я дам ей нагоняй

    19 декабря

    После двухдневного прогула сегодня в институте появился Виктор. Маши третий день нет на лекциях.

    Я спросил у Нюси, что с Машей, почему она пропускает занятия.

    - Заболела, - раздраженно ответила Нюся.

    Во время большого перерыва Виктора вызвали в комитет комсомола. Вернулся он в аудиторию, когда уже шла лекция. Лицо у него было красным, злым. Он все время косо посматривал на Брускова. Тог все-таки подал на него заявление, но вручил его не Милехину, а первому заместителю секретаря Черненко. Это серьезный человек.

    После занятий Струков предупредил комсомольцев, что будет собрание группы.

    - По какому случаю? - спросил я

    - Сейчас узнаешь.

    Вскоре в аудиторию вошли Милехин и Черненко. Струков объявил собрание открытым.

    - Это, собственно, не собрание, - поправил его Милехин. - Мы с Черненко пришли к вам поговорить о не очень красивых ваших делах. Не понимаю, что за группа подобралась у вас. То Горбачев мутил воду, теперь Брусков состряпал заявление.

    На Милехина покосился Черненко.

    - В общем, вашу группу лихорадит по-прежнему. Мы пришли к вам разобраться, что же тут происходит. Думаю, общими усилиями наведем порядок в нашем комсомольском доме. Струков, как ты смотришь на всю эту канитель? Только говори прямо.

    - Как я смотрю на эту канитель? Очень просто! Горбачева выгнали из института, но в нашей группе остались его приспешники: Торопов, Брусков, Рослякова. Они мстят Зимину за своего дружка. Вот и затеяли новую канитель, которая не стоит выеденного яйца, - сказал Струков.

    - Кто дал тебе право оскорблять нас? Какие мы приспешники? - спросила Нюся.