Кукук

После завтрака срочно вызвали на ЭЭГ. Блин, у меня волосы грязные. Не успеваю помыть.

Надевают на голову резиновый шлем с датчиками. Обильно мажут места стыковки с кожей гелем. Датчик на мочке левого уха многократно спрыгивает.

Закройте глаза. Расслабьтесь. Опять гель. Нет контакта. Можете пока открыть глаза. Гель. Ещё раз гель. Закройте глаза. Расслабьтесь. Поехали. Дышите ртом. Во рту тут же пересохло. От этого полногрудого дыхания начинает кружиться голова. Надо продержаться три минуты. Дышите нормально. Откройте глаза. Стоп. Вот вам салфетка. Вытираю гель со лба. На нём остались три красных круглых пятна от присосок. Свободен. Следующий.

Пошатываясь, выхожу на улицу и иду в неверном направлении. Меня по-прежнему мутит. Сориентировавшись в пространстве, поворачиваю назад и иду в своё отделение. С трудом поднимаюсь по лестнице. Падаю в кровать. Пытаюсь заснуть, но не могу, т.к. сильно кружится голова. Засыпаю через час. Слышу сквозь сон, как Царко щипцами стрижёт ногти. Щипцы: цак! Звук ногтя, падающего на пол. Опять: цак! Ноготь стучит о линолеум…

Надо будет купить себе ножницы для ногтей. Иначе я их по-варварски отрываю себе теми же ногтями. Не грызу, а пальцами умудряюсь. Никогда так прежде не делал.

К обеду будит медбрат. Я проспал. Все уже отобедали. На моей тарелке опять огромный кусок варёного мяса и малюсенькая горка варёных овощей. Бр-р! Ем только подслащённый творог.

После обеда иду в душ мыть голову. В одной из душевых слив забит волосами. Сторонюсь ко второй кабинке. Там чисто. Свои выпавшие волосы после промывки выкидываю в ведро. Не варварский поступок.

Вот ведь радость для обслуживающего персонала: говно и капли мочи на стульчаках, следы урины под писсуаром, пятна кофе на полу и прочих местах, кругом волосы, разбросанные салфетки, раковины в засохшей пене и сбритых волосах… В туалете и в душевой мне приходится ходить как по минному полю, я же в носках.

В комнату заходит уборщица. Я сижу на кровати с компьютером, спиной к двери. Поворачиваю к ней голову. Т.к. уже встречался с ней сегодня и говорил «халлё»[66], лишь киваю головой. Отворачиваюсь к своему резюме в школу, что мне сватает Акрам.

Уборщица (по-русски, я уже слышал её немецкий и знал из-за акцента, что она русская): Ну, что, Алексей, как у тебя тут дела?

Она присаживается рядом на стул.

Я: Ничего. Так себе.

Она: Ты откуда?

Я: Из Питера.

Она: И что ты тут делаешь?

Я: Лечусь.

Она: Давно здесь в Германии?

Я: Давно. Двенадцать лет.

Уборщица начинает мыть пол. Я вспоминаю про россыпи стриженных ногтей соседа.

Она: И что у тебя случилось?

Я: Да так, жизнь поломалась. Убежал было домой в Питер, но вот вернулся… Теперь хожу тут по кругу (показываю за окно): 5.2 и 4.1 уже позади. Теперь мне нужно обязательно во второе отделение, то, что справа, попасть. Пока не знаю как.

Она: Ой, а там только алкаши и отделение закрытое.

Я: Жаль. Тогда мне туда не надо.

Отдавать компьютер и нашпиговывать голову новыми впечатлениями пока не хочется. А надо бы. Это подавило бы депрессию.

Я: Странно, что здесь никакой толком помощи не получаю. Одни лекарства.

Она: Там у нас (в России) много хуже.

Я: Это понятно.

Она: Ну, ладно. Не буду тебе мешать.

Понимаю, что её смутило то, что я одновременно с разговором копошусь в компьютере. Её это, видать, обидело. Дурацкая моя черта. Могу делать два дела одновременно без ущерба для каждого из двух. Это отнюдь не презрение к собеседнику. Но со стороны всё выглядит иначе. Нужно будет искоренять эту свою способность. Она отталкивает. Говоришь с человеком, оставь компьютер в покое, говорю я себе.

Я забываю спросить её имя.

Подсмотрел вечером в тарелке у Томаса — гора из овощей. Оказывается, что можно на ужин заказывать Salatteller.[67] Я тоже такое хочу. Со следующей недели буду питаться аналогичным образом. Количество овощей не поддаётся счёту — чего там только нет. Это мне по вкусу. На листке с заказом пищи в разделе «прочее» у меня отныне значится следующее: утром пачка какао, вечером овощи.

На уме вчерашняя беседа — медперсонала и всех пациентов. Patientenkreis. Психи имеют возможность в течение часа еженедельно задавать вопросы лечащему врачу. Врач пытается рассказывать. Пытается, т.к. её всё время перебивают пациенты — то дополнительными вопросами, то шутками в адрес друг друга. Сплошной хаос. Вчерашней темой был «психоз». Некоторые пациенты рассказывают о своём опыте. О голосах. Становится жутко интересно. Оказывается, в Германии есть общество «слышащих голоса» и не желающих от них избавляться. Врач говорит, что если эти голоса человека развлекают, оказывается, бывает и такое, и не мешают ему жить, то таковых пациентов медикаментами не лечат. Но это не тема «психоза». Мы каждый раз уклоняемся от выбранной вначале темы. Одна девушка, пациентка, Нина, чётко формулирует эту тему, т.к. знает её на своей собственной шкуре. Она словно читает статью из учебника по психиатрии. Врач объясняет доходчивее: человек в состоянии психоза не может принять решение из представленных ему вариантов, мечется от одного к другому, может быть агрессивен из-за этих метаний. И мы опять сваливаемся к теме «голосов». Я уже готов в шутку сказать, что я ВИЖУ, как тема разговора сворачивает на оптические галлюцинации. Затем затрагивается тема «перфекционизма». Врач спрашивает, у кого есть проблемы из-за этого. Я готов поднять руку, но кто-то её опять забалтывает, и мы уже где-то в другой заводи. Говорят о паранойе. Узнаю, что мой сосед — один из её клиентов. Я жалею, что у меня нет диктофона. Некоторые рассказывают о себе весьма поэтически. Такое запомнить и записать я не в состоянии.

Опять вечер. Опять Шехерезада. Мимо проходит Мирко: Что читаешь?

Я: 1001 ночь.

Он: Это что-то древнее.

Я: Ага.

Он: А что ты изучал?

Я: Кораблестроение. Но только два года. Потом бросил…

Он: Четыре семестра. Это в Германии?

Я: Нет, в России.

Подошёл Итальянец.

Итальянец (в шутку): Алексей, он тебе мешает? Я его могу оттащить от тебя. (потом) У тебя, я слышал, есть ноутбук.

Я: Да.

Итальянец: А интернет?

Я: Интернета нет. Я хожу в интернет-кафе.

Поговорили о том, сколько это развлечение здесь стоит. В Берлине, говорю, в четверо дешевле. Итальянец пошёл курить. Мирко за ним. Возвращается: Я пойду покурить.

Я: Давай!

Он (возбуждённо): Супер симпатично! Мне было здорово с тобой!

Я машу ему рукой, мол, вали курить. Мирко слышит голоса. Я всё и вся вижу насквозь. Он курит. Я не курю. Из-за этого мы редко видимся. Он охотно ходит на эрготерапию — рисовать. Я же отрисовался.

Наблюдаю за походкой Анэтте. Шарло. Когда состредотачивается на чём-то, тряска рук и ног прекращается. Вот она без всяких прибамбасов отрывает завядшие листочки от цветка на подоконнике. Закончив, уходит прочь. Стартуя с места, идёт первые пару шагов нормально и тут, словно вспомнив, что больна, превращается в пингвина.

Делаю открытие. Борода и усы у меня почти не растут. Я лишь раз брился в 5.2, и вот второй раз в 3.1. Всего лишь три раза за месяц, хотя раньше 2—3 раза в неделю.

Одна из сестёр в очередной раз спрашивает меня: Wie geht es Ihnen?[68]

В ответ на подобный вопрос медперсонал явно ожидает услышать: Es geht mir gut, danke!

Я (варваром): Хорошо, но немного скучаю по 5.2.

Они: Скучаете?!

Я: Да. Там, конечно, покоя нет…

Они: Однозначно у нас много лучше, чем там. Там…

Я: …Зато много чего происходит. Есть на что посмотреть, за чем понаблюдать. Не соскучишься.

На этом разговор каждый раз обрывается.

В следующий раз я уже буду говорить: Es geht mir gut![69]

И они наверняка ответят мне: Prima!

Между нами стена непонимания. К чему её ломать?!

Тут же медбрат Мартин: Ты кто по специальности?

Я: Me-di-en-ge-stal-ter-bild-und-ton.[70]

Он: Wow! Macht bestimmt viel SpaЯ!?